О старообрядчестве знают очень мало… Мир старой веры в Украине. Выставка и круглый стол «Традиционная культура и повседневная жизнь русских старообрядцев на Подолье Староверы херсонщины
После того, как нашу страну недавно снова посетил предстоятель Русской православной старообрядческой церкви Корнилий, мне подумалось - а что мы, жители Молдовы, знаем о старообрядцах? Что когда-то в XVII веке в Русской православной церкви произошел раскол на сторонников реформ патриарха Никона и приверженцев прежних канонов. Последних и стали называть старообрядцами и староверами. Долгое время они подвергались гонениям и расселялись практически по всему миру.
А что мы знаем о старообрядцах Молдовы? Широкая аудитория - практически ничего. Слышали, что есть старообрядческие общины в Кишиневе и на севере страны, что есть такое загадочное село Кунича, где живут одни лишь староверы. А еще их называют русскими из русских и православными из православных.
Навсегда исчезнувшие архитектурные красоты Кишинева >>>
Но не будем заниматься здесь всеобщим ликбезом, а расскажем лишь об одном из эпизодов истории старообрядцев Молдовы. В Резинском районе есть село Сырково. По данным газеты «Русское слово», сегодня здесь ведется строительство мемориального комплекса в память о стоявшем некогда на том месте старообрядческом монастыре. Уже выполнены работы по очистке территории, восстановлен колодец, планируется соорудить небольшую звонницу. Инициатор и основной спонсор проекта - уроженец села Кунича Яков Тимофеевич Тютюнников. Он нашёл один из колоколов, когда-то принадлежавших монастырю, и сейчас ведет переговоры о его возвращении.
Сейчас в том месте - лишь установленный в 2011 году памятный крест да колодец. А раньше там располагался Серковский (Сирковский) мужской старообрядческий монастырь во имя святой мученицы Екатерины.
По данным доктора исторических наук Натальи Абакумовой, историческое значение Сирковского монастыря связано с именами знаменитых старообрядческих иноков (монахов) XIX века - Геронтия, Павла и Алимпия.
Масонские тайны, или как «мировая закулиса» развернулась в Кишиневе >>>
Архимандрит (монашеский чин - ред.) Геронтий, в миру Герасим Исаевич Колпаков, родился в Московской губернии, в 19 лет ушел в Серковский монастырь, там же принял монашеский постриг. Геронтий ездил в Россию за пожертвованиями на монастырь, там познакомился с иноком Павлом (Петр Васильевич Великодворский). Вместе с присоединившимся позже иноком Алимпием они долгое время искали епископа на кафедру в село Белая Криница (тогда в составе Австрийской империи, сейчас - на территории Украины - ред.), который возглавил бы Русскую православную старообрядческую церковь. Дело в том, что для Церкви это был принципиальный вопрос - во главе духовной иерархии должен был находить епископ. А после раскола патриарха Никона старообрядцы оставались без епископов, только со священниками и диаконами. Трехчинная (три чина) иерархия оставалась неполной, и ситуацию нужно было как-то решать.
В 1845 году иерарх на место епископа был найден. Им стал митрополит Амвросий, который возглавил кафедру в Белой Кринице.
Вот почему расположенный в Молдове Серковский монастырь, с которым связаны все трое монахов, добывших епископа для гонимой на родине Церкви, - значимое место для староверов «поповского толка», то есть, тех, кто признает священническую иерархию.
Известно, что эта старообрядческая обитель - старейшая в Восточной Молдове (Бессарабии). Она была основана в 1730-х годах, скорее всего, монахами из Подолья (юго-западная часть современной Украины).
Оказывается, идеи «Мертвых душ» и «Ревизора» возникли в Молдове >>>
Земли, на которых находился старообрядческий монастырь вместе с окружавшим его лесом, составляли вотчину Пискарешты. Она, как и вотчина Сирково, издревле по утвержденным грамотам, от разных Молдавских владетельных князей изданных, принадлежала боярину Илие Стурдзе.
Как пишет Наталья Абакумова, в 1845 году на имя военного губернатора Бессарабии павла Федорова было передано Высочайшее повеление Священного Синода Русской православной церкви «без огласки упразднить Серковский монастырь». Все имущество обители было передано Каларашевскому православному монастырю. Монастырские строения были разрушены временем. Остатки келий сохранялись еще до 60-х годов ХХ столетия. Сегодня последним свидетелем глубокой истории остается сохранившийся колодец…
В Черновицкой области, на границе с Румынией, стоит село Белая Криница – известное когда-то на весь мир, как "Мекка" старообрядцев.
В начале ХХ века здесь были построены уникальные памятники архитектуры – церкви, соборы, монастыри. В село приезжали старообрядцы из множества стран.
В 1945 году эта область вошла в состав Советского Союза. Большевики разрушили религиозные постройки, а из села стали бежать люди.
Спустя 70 лет, в уже независимой Украине, ситуация особо не изменилась – место, которое могло бы стать еще одной туристической фишкой Западной Украины, ныне почти безлюдно.
"Украинская правда. Жизнь" отправилась в Белую Криницу, чтобы понять, как живут современные старообрядцы и почему село пришло в упадок.
Дорога из Черновцов до Белой Криницы – целый квест. Автобус ходит всего один раз в день туда, и один раз обратно.
– Можешь до сосєднього села поїхати, до Багриновкі. Я тебе на повороті висаджу, два килОметра пройдеш.
Свєжий воздух, кавалєри-погранічніки, – объясняет молодой водитель соседнего маршрута с особым буковинским акцентом, подмигивая на последнем предложении.
Ехать до Белой Криницы около двух часов. Расстояние небольшое – всего 40 километров; но старому "пазику" на разбитых дорогах тяжело: при наборе скорости он так подпрыгивает на ухабах, что пассажиры больно бьются головой, поглядывая на картину Девы Марии, которая висит в начале салона.
Водитель, как и обещал, высаживает на повороте, еще раз напоминая про "кавалєров-погранічніков". Дорога делится надвое: одна ведет в когда-то большое село Багриновка, другая – до Белой Криницы. До границы с Румынией здесь всего пару километров.
У входа в село стоит немного покосившийся зеленый крест. Таблички с названием нет – о том, что это Белая Криница, говорит только надпись на разбитой остановке чуть дальше.
Жарко и тихо. Вдоль дороги стоят полуразрушенные дома, сильно контрастирующие с ухоженными кирпичными постройками. Последних, правда, мало. Чуть дальше – белая Козьмодемьяновская церковь и небольшая синяя церквушка.
– Вы, наверное, фоторепортер? – к церквушке подходит женщина лет пятидесяти, три раза крестится двумя пальцами, кланяется и внимательно смотрит на меня.
– Я вас видела, вы из маршрутки вышли, но пошли вперед.
Женщина представляется Галей, она живет в Черновцах, а в Белую Криницу приехала к восьмидесятилетней маме.
– Вы тоже старообрядка?
– Конечно, – отвечает она. – Здесь все старообрядцы.
Проходим мимо Успенского собора. На двери висит табличка о правилах поведения в храме.
Мужчинам нельзя входить в шортах и с коротким рукавом.
Женщинам запрещено приходить на службу во время менструации (месячных, как написано на соборе), целовать иконы, если лицо в косметике. Вход разрешен только в длинной юбке и с покрытой головой.
– Вам лучше к Екатерине Венедиктовне идти, она председатель нашей церковной общины. Можете еще в храм зайти, – перекрестившись и поклонившись у храма, Галя оценивает предусмотрительно надетую мной юбку в пол и задерживает взгляд на зеленых волосах. – У вас есть платочек? Без платочка не пустят.
– Нет, платочка нет.
– Ну, ничего. Вы зайдите к Екатерине Венедиктовне, она вам все расскажет. А нет – заходите ко мне.
Екатерина Венедиктовна живет в соседнем от храма кирпичном доме. Выходит не сразу – чистила рыбу на обед и к визиту не была готова.
Ей почти 60, но на свой возраст она не выглядит – морщин и седины мало. По двору ходят внуки, помогают по хозяйству, пока приехали погостить. Дети Екатерины Венедиктовны разъехались кто куда: одни уехали в Черновцы, сын служит в АТО, дочь – военная в Мукачево.
Молодые в Белой Кринице не задерживаются. В когда-то большом селе остались в основном, старики – да и их не больше восьмидесяти человек.
В конце 18 века русские старообрядцы (или липоване) бежали на Буковину.
После раскола православной церкви патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем, еще какое-то время старообрядцы жили в России. Но с приходом к власти Петра І у липован начались трудные времена.
И ладно еще, если бы царь только велел брить бороды, что запрещено канонами. Старообрядцы вынуждены были платить двойной налог, а за "совращение в веру" грозила смертная казнь.
Буковина же в то время как раз была безлюдной – и австро-венгерское правительство охотно раздавало земли липованам. Так Белая Криница и стала центром старообрядчества.
Приезжали сюда из разных стран, поэтому здесь сформировался особый говор – смесь русского, немецкого и белорусского языков, рассказывает Екатерина Венедиктовна. Сама она говорит на литературном русском, с едва уловимым акцентом.
– Предки наши приехали сюда из России и начали застраиваться, – вспоминает женщина. – Кажется, это были наши прапрапрадеды. Начали строить церковь, первая обвалилась, а потом уже построили и собор, и монастыри.
Екатерина Венедиктовна показывает альбом с фотографиями Белой Криницы начала 20-го века. На некоторых изображены послушники и послушницы мужского и женского монастыря.
Сейчас монахов нет, да и церквей осталось всего три, монастыри уже недействующие.
– Раньше тут было очень много народу. Дома стояли один на одном. Шум, гам, весело. А потом в 45-м году пришла советская власть, поставила границы (с Румынией), позже стали выдавать паспорта, справки. И люди начали уезжать.
До прихода советской власти в этой местности было самое крупное поселение старообрядцев. После появления границ часть сел осталась в Румынии: там, в основном, живут беспоповцы – старообрядцы, которые не признают священников.
У многих, как всегда бывает в таких случаях, остались родственники уже в другой стране. Екатерина Венедиктовна вспоминает о своей бабушке, у которой в Румынии была сестра. В девяностые она решила наведаться к ней в гости – но пограничники не пустили без паспорта.
– Мы просили: ну пустите на час, дом почти сразу у границы, спуститься вниз – и уже там. Не пустили. Так сестра и умерла, а позже и бабушка умерла, через пару лет.
Село пустело постепенно, но быстро. Екатерина уехала из Белой Криницы в конце 70-х – к мужу на Донбасс.
В советское время жители села работали в колхозе за копейки. Екатерина Венедиктовна вспоминает, как в 1983 году приехала с мужем в гости к родителям. Те за столом сказали: "Вот, в этом месяце хорошая зарплата была, 70 рублей на двоих получили". Шахтер на Донбассе в то время получал около 700 рублей.
Женщина вернулась в Белую Криницу через двадцать лет – говорит, что ей снился сад по ночам и запах цветущих груш. Тянуло домой.
– Я всегда говорила, что хоть на старости, а все равно вернусь. Вышло, что раньше. Муж мой первый умер, я взяла пятерых детей и приехала.
Сейчас работу ищут или в соседних селах, или на "заставе" – пограничном пункте "Вадул-Сирет" неподалеку. Екатерина до пенсии работала там поваром, ее второй муж зимой работает там же в кочегарке.
– Тут сейчас и сто человек не наберется, – говорит Екатерина Венедиктовна. – Конечно, люди уезжают – какая мать с отцом захочет, чтобы их ребенок лучшей жизни не видел?
СРЕДНЕСТАТИСТИЧЕСКИЕ СТАРООБРЯДЦЫ
О том, что когда-то в Белой Кринице был центр старообрядчества, сегодня не напоминает почти ничего.
Раньше сюда приезжало много туристов – из Молдовы, Беларуси и особенно России. Сейчас людей ездит мало, а россиян вообще нет.
– Боятся, наверное. Хотя чего бояться. У меня сваха с Донбасса, тоже боялась приезжать, а потом все-таки рискнула. Так мы смеялись: "Ну что, по дороге тебя не съели?" – она как раз такая пухленькая. Та отмахивалась.
Екатерина Венедиктовна с обидой говорит, что вера их недооценена, хотя она же "самая старая" и "самая правильная".
– Жалко село, так хотелось бы, чтобы все вернулось, возродилось. Никониане строят церкви, у них есть общины, а наша вера приходит в упадок.
Может, им так легче – я спрашивала у священников, почему так, – рассуждает женщина. – Они говорят: в той вере проще, там батюшка может и развестись, и второй раз жениться. Там более свободно. У нас это не позволено.
Липоване всегда говорят про никониан – так старообрядцы называют нынешних православных – немного презрительно. Вера у старообрядцев жестче и требовательнее.
– Муж имеет право уйти от жены, если она ему изменила или уехала от него. Женщина только при измене. А потом она семь лет должна быть одна, не считая, если муж умер.
Первая неделя поста у нас строгая. На заставе хлопцы говорили – вот, я первую неделю попостился, и уже можно причаститься.
Чтобы у нас так говорили! Бабушки наши эту неделю сидят на хлебе и воде. А когда страстная пятница, так и хлеб и воду в рот не берут. Молятся целый день.
В среду и пятницу круглый год не едим скоромного. Молиться нужно и дома, и в церкви. И только тогда ты сможешь причаститься.
– Вы детей тоже в этой вере воспитывали?
– Да, но они уже не так это все воспринимают. Нас как воспитывали: утром проснулся, умылся, помолился, потом идешь есть. Прежде чем взять кусок еды или воды попить – нужно покреститься. А дети наши стесняются, может...
Да и что, военная на нулевке (передовая фронта) будет креститься, перед тем как кофе попить?
По канонам, старообрядцам нельзя пользоваться электричеством и современными технологиями. Но фонари в селе стоят, а у Екатерины Венедиктовны в руках мобильный телефон.
– В храмах пользуемся свечами, – говорит она. – Электричеством только в самых крайних случаях. У бабушек из электричества только лампочка, а то даже холодильников нет.
– А у вас?
– Ой, у нас дома электричество. Нам вера, конечно, запрещает. Но сейчас куда без этого всего. Да и так… Бывает, возьмешь в рот кусок, а потом вспомнишь, что не покрестился.
Тех старообрядцев, которые живут еще по законам прошлых веков, в Украине осталось немного, утверждает Екатерина. Живут они или в горах, или же в лесной глуши.
На одно такое поселение однажды наткнулись молодые старообрядцы из Крыма, которые ездили по стране, искали людей своей веры.
– Пришли, а там все разрушено, все сорняками заросло, – рассказывает женщина. – Люди шарахаются. Нашли церквушку, начали службу служить. Тут смотрят – потихоньку все сходятся.
Всего 12 человек насчитали – все, кто там и жил. Священника не было, люди сами отпевали, если кто-то умер. Просили ребят, чтобы остались, но они неделю пожили и дальше поехали.
Впрочем, и в Белой Кринице благ цивилизации немного. Ни магазина, ни сельсовета, ни школы – только медпункт, да и тот работает не всегда.
Два раза в неделю привозят хлеб, раз в неделю – другие продукты.
Оставшиеся в селе дети – а их не больше десяти человек – ездят в школу в соседнее село. Но автобус приезжает не всегда.
– Раньше район за нас отвечал, а сейчас эта децентрализация прошла, так теперь все на сельсовете.
А откуда в селе деньги? Солярку купи, водителю заплати. Так, бывает, что и не приезжает автобус, – говорит Екатерина Венедиктовна.
Она советует сходить в гости к Марии Васильевне – раньше, когда в Белой Кринице еще была школа, та была в ней директором.
В соседнем доме мальчик-подросток, представившийся Никитой, вызвался проводить. Худой, темноволосый, уже с заметным пушком над губами, подчеркнуто вежливый и обходительный. В руках держит планшет.
– Вот у вас планшет, но вам же вроде бы не положено по вере.
– Ой, ну это только фанатики от всего отказываются, – безапелляционно отвечает Никита. – Но я в игры не играю, только книжки читаю. Пользуюсь им, как учебником. Сейчас читаю про историю Киевской Руси.
– И что, не хочется поиграть?
– Я же уже взрослый. Раньше хотелось и мультики посмотреть, и поиграть. А сейчас надо воспитывать силу воли.
– Сколько вам лет?
– Пятнадцать. Я среднестатистический старообрядческий подросток.
"Среднестатистический старообрядческий подросток" ходит в школу, когда ездит автобус или священник подвезет на своем автомобиле. Пока не решил, куда будет поступать, но говорит, что больше склоняется к инженерной специальности. Уедет, наверное, в Черновцы.
А в Белую Криницу будет приезжать только в гости.
В ПОИСКАХ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Мария Васильевна, увидев корреспондента, сначала отмахивается, а потом начинает злиться.
– Не хочу ничего я вам говорить, – резко отвечает она из-за забора. – У меня душа за село болит, а что те журналисты? Перекрутите, переврете все. Идите, не буду я с вами разговаривать.
В соседнем почти разрушенном доме на огороде работает женщина. В отличие от Марии Васильевны, ее журналисты не раздражают. Женщина представляется "тетей Ксеней".
– Ни, магазина тут нету! Как дикари, – сходу жалуется тетя Ксеня срывающимся голосом и вытирает глаза огрубелыми от огорода пальцами. – Летом хорошо еще. А зимой задует дорогу – автобус не едет. Никакой перспективы село не имеет.
Здесь она живет с мужем в старом родительском доме. Как и все жители села, она русская, ее предки бежали из Сибири.
В молодости уехала в Черновцы, жила там, а потом наступили девяностые, она и муж остались без работы. Родители к тому времени уже умерли, и она вернулась домой. Говорит, что многие ближе к старости возвращаются. Тянет.
– То, что говорят, мол, мы отсталые – брехня это все! Я и телевизор смотрю, и смартфон у нас есть.
А вот приезжали к нам эмигранты из Боливии, кажется. Так неграмотные! Считать не умеют, сколько им лет, не знают. Построили себе там ферму и живут сами по себе, даже детей в школу не водят.
Тетя Ксеня не отказалась бы и от других удобств, но в селе ни интернета, ни банкоматов. Жалуется, что никому до них дела нет.
Об этом говорит и Екатерина Венедиктовна. Недавно община начала собирать документы, чтобы взять под опеку оставшиеся в селе церкви. Но процесс идет со скрипом – по закону, собор и церкви считаются памятником архитектуры и достоянием государства.
– А что то "государство"? – горячится Екатерина Венедиктовна, случайно заметив меня на остановке. – Вот церковь мы сами, за свои деньги ремонтировали.
Крыша текла, мы строителей наняли, а они все на тяп-ляп сделали. Пришлось новых искать, а это же не одна тысяча гривен!
Государство пальцем о палец не ударило, но как отдать общине – так это собственность государства.
В два часа дня на остановку приезжает автобус до Черновцов, и если на него не успеешь – уже не уедешь. Остается лишь добираться на попутках до Старого Вовчинца, а оттуда уже можно попробовать выехать в город.
На остановку подходит матушка – из города ей должны привезти лекарства. В ближних селах их не добудешь.
– А кто у нас девочка будет?
– Я журналист.
– А, журналисты – это хорошо. Пишут про нас все, будто мы диковинка, – улыбается матушка.
Она замотана в черный платок и, несмотря на жару, одета в теплую вязаную кофту. Пристально смотрит.
– А сама-то без крестика.
– Вы знаете, я неверующая.
– Уверуй, дитя, ведь осталось так мало времени.
Если вы заметили ошибку, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter
В Винницком областном краеведческом музее открылась выставка известного украинского ученого доктора исторических наук С.В. Таранца.
7 сентября 2017 года состоялось открытие выставки доктора исторических наук С.В. Таранца, посвященной жизни старообрядцев Подолья. Исследователь является членом комиссии по изучению старообрядчества при Международном комитете славистов, работает в должности старшего научного сотрудника Института украинской археографии и источниковедения им. М.С. Грушевского НАН Украины. Сергей Васильевич занимается изучением истории и культуры старообрядчества не только в Украине, но и в России, Белоруссии и других странах мира. В 2012 и 2013 годах он издал фундаментальную монографию «Старообрядчество в Российской империи в конце ХVII – начале ХХ веков», которая выводит науку о старообрядцах на качественно новый уровень познания. С.В. Таранец – организатор и ответственный редактор семи сборников научных трудов и материалов «Старообрядческая культура и современный мир», где освещаются различные проблемы, связанные с изучением старообрядчества, является руководителем и активным участником ряда международных научных конференций, посвященных старообрядчеству, и организатором более 100 научных экспедиций по изучению старообрядческой культуры, в частности на Подолье.
Собранный в ходе экспедиционной работы материал лег в основу коллекции С.В. Таранца, часть которой экспонируется на выставке, дополненной ценными экспонатами из собрания краеведческого музея. В экспозиции представлены богослужебные и поучительные книги, образа, меднолитая пластика (иконы, складни, кресты), одежда и бытовые вещи, позволяющие познакомиться с уникальной культурой русских старообрядцев, которые за пределами собственной этнической территории пытались сохранить свои традиции.
Выставка знакомит зрителя с различными направлениями деятельности сторонников древнего православия, их духовным миром, особенностями повседневности, деятельностью общин на Подолье. Как известно, одной из основных заслуг старообрядцев перед мировой культурой, является развитие и сохранение традиций переписывания книг, переживших на протяжении нескольких веков особый подъем. Эти книги использовались при богослужениях и повседневном чтении.
В экспозиции выставки презентабельно выглядит комплекс женской одежды, который представляет разные виды сезонного наряда. По внешнему виду старообрядки выделялись из общей сельской среды, сохраняя характерный покрой одежды, цвет и декорирование. Одежда россиянок хранила яркие этнографические особенности вплоть до середины ХХ века.
Еще одним смысловым экспозиционным блоком стала реконструкция интерьера старообрядческого дома, которая, несмотря на музейную условность, даёт некоторое представление о среде обитания человека и рассказывает о его образе жизни, эстетических представлениях и традиционном укладе. Как в украинской хате, в доме старообрядцев заметное место занимал рушник, часто служивший украшением красного (святого) угла. Полотенца были тканые и вышитые, украшенные кружевами ручной работы. Видное место в интерьере занимал домашний иконостас – на выставке представлена работа Кирилла Ветрова начала ХХ века. Этот предмет характерен для жилища зажиточных староверов. Общее количество выставленных вещественных экспонатов – около 120. Интересны также масштабно представленые в экспозиции музея фотографии автора, на которых представлена современная жизнь старообрядцев.
В ходе экспедиционной работы С.В. Таранец, в синхронном сочетании с широкомасштабной архивной работой, получил эксклюзивный и наиболее полный (по обозначенной проблематике) материал, касающийся различных сторон жизни старообрядческих общин в Украине, начиная от повседневности, быта, истории и заканчивая вопросами культуры и богословия. Учёный установил уровень сохранности и жизнеспособности традиционной культуры, её адаптационные возможности к современным условиям, наладил контакты с сотнями русских староверов и десятками представителей украинского этноса Юго-Восточного Подолья. Он получил сведения о положении Киевской епархии Русской Православной Старообрядческой Церкви, общин поморского и федосеевского согласий, как в советский период, так и в настоящее время.
В рамках выставки проведён круглый стол с участием преосвященного Никодима, епископа Киевского и всея Украины, представителей областной администрации и областного совета, глав Чечельницкой районной администрации и районного совета С.М. Пустового и С.В. Пянищука, председателя правления Винницкой областной организации Национального союза краеведов Украины С.Д. Гальчака, интеллигенции края и самих староверов.
Среди докладов, которые прозвучали в рамках круглого стола, следует выделить выступления епископа Никодима (Ковалева) о современном состоянии и перспективах развития старообрядческих общин на Подолье, настоятеля Георгиевской старообрядческой общины г. Хмельницкого о. Константина Литвякова об истории издания журнала «Вестник старообрядческого Подолья», настоятеля Успенской старообрядческой общины с. Петраши Виньковецкого района Хмельницкой области о. Виктора Галкина об организации и проведении съездов старообрядческой молодежи Киевской епархии РПСЦ, преподавательницы Брацлавского агроэкономического колледжа А.Г. Матвеевой, которая рассказала об истории Брацлавской старообрядческой общины Винницкой области.
На круглом столе выступили украинские ученые, давно занимающиеся изучением сложных и дискуссионных вопросов, связанных с историей и культурой староверов. В частности, известный в Украине исследователь старообрядчества доктор исторических наук доцент Одесского национального университета им. И.И. Мечникова А.А. Пригарин выступил с докладом «Старообрядцы перед вызовами глобализации», а кандидат исторических наук доцент Харьковского национального университета им. В.Н. Каразина П.В. Еремеев представил доклад «Старообрядческие общины Харьковского региона в ХІХ – начале ХХ вв.: попытка историко-религиоведческой типологизации», кандидат исторических наук старший преподаватель Житомирского государственного университета им. И.Я. Франко А.А. Сычевский – «Общины старообрядцев Древлеправославной церкви Белокриницкой иерархии на Житомирщине в 1944–1961 гг.», старший научный сотрудник Винницкого областного краеведческого музея А.В. Липская рассказала об истории создания музейной коллекции памятников старообрядческой культуры Восточного Подолья.
Украшением мероприятия стало выступление архиерейского хора Киевской и всея Украины епархии РПСЦ с программой «Престольные праздники старообрядческих храмов Подолья» под руководством И. Пишенина и фольклорного коллектива из п. Брацлав Винницкой области, в составе В.И. Рыльского и Е.С. Марченковой.
Просторный зал Винницкого областного краеведческого музея был переполнен гостями, посетителями выставки и круглого стола, что свидетельствует о возрастающем интересе к теме истории и возрождения древлеправославия в Украине.
Первые староверческие поселения на территории современной Украины возникли еще в 60-х годах ХVІІ века на Левобережье, на территории Стародубского полка - административной единицы Малороссии. Стародубье стало одним из мощных центров староверов-поповцев. Всего тут возникло более трех десятков поселений старообрядцев, преимущественно выходцев из центральных земель России. После создания Белокриницкой иерархии в этом регионе была открыта Черниговская епархия с центром в Новозыбкове.
Еще одним местом «компактного» проживания староверов на Украине стало Подолье, которое на момент их заселения принадлежало Польше. Вокруг Гомеля возникло до тридцати староверческих слобод. Всего на территории Речи Посполитой, по оценке современного польского историка Е.Иванца, к моменту её первого раздела насчитывалось до 100 тысяч русских старообрядцев. Это были выходцы из центральных, а также частично северных и южных губерний России. Соответственно смешанным оказался и конфессиональный состав населения: преобладали старообрядцы-поповцы, а беспоповцы были представлены в основном федосеевцами.
Третьим важным регионом расселения староверов, о котором уже говорилось, стала Южная Бессарабия. По сравнению со Стародубьем и Подольем, заселение этой территории было более интенсивным и продолжительным. Социальный портрет переселенца тут существенно отличался от двух предыдущих регионов. Ведь освоение этого края происходило двумя путями - морским и сухопутным. При этом первый был, вероятно, более ранним. Им воспользовались представители донского казачества, которые выступили за старую веру. После Булавинского восстания 1707-1709 гг. они пришли под предводительством атамана Игната Некрасова на Таманский полуостров, а потом в Крым и на Нижний Дунай. Тут, на Нижнем Дунае, донские казаки получили от турок полную свободу вероисповедания, а также правовые и экономические льготы, которых не имела больше ни одна христианская конфессия. При этом переселенцам поставили условие, что те выступят на стороне султана по первому требованию Порты. Кстати, и российским властям после прихода в Южную Бессарабию пришлось подтвердить свободу вероисповедания сторонников церковной старины: им разрешалось проводить богослужения «по своему обряду». Такого не было больше ни в одном регионе Российской империи!
Кроме некрасовцев, здесь селились представители и других течений старообрядчества, в частности, пришедшие сюда сухопутными путями. Основу их составляло крестьянство, представителей которого, в отличие от староверов-некрасовцев, называли липованами. В Молдавии же, Румынии и Буковине это общепринятое название вообще всех старообрядцев. Более десятка поселений было основано в дельте Дуная и на прилегающих украинских территориях. Основными населенными пунктами казаков-некрасовцев стали Измаил, Старая и Новая Некрасовки (сейчас Измаильский район Одесской области). А липоване разместились в селе Вилково Килийского района. Тут жили в основном старообрядцы-поповцы, которые признали верховенство Белокриницкой иерархии и у которых была своя Измаильская епархия, охватывающая, кроме Южной Бессарабии, еще и центральную ее часть, то есть Молдавию.
В 30-х годах ХVІІІ ст. в северной части Новороссийского края - Елизаветградской провинции также появляются поселения, позднее вошедшие в Херсонскую губернию. Староверы Елизаветградской провинции были представлены в основном купцами и государственными крестьянами. Как правило, в этом регионе жили поповцы, которые позднее признали Белокриницкую иерархию.
Пятым регионом была Слобожанщина и Харьков, в которых проживали разные социальные группы населения - стрельцы, купцы, крестьяне, казаки, и где старообрядцы вели достаточно объемную и живую торговлю. По подсчетам современных исследователей, около 60% общероссийского капитала принадлежало именно старообрядцам, тогда как общая численность староверов в России составляла около 2% населения. И почти все источники, освещающие историю старообрядства, отмечают высокий уровень жизни его последователей. (продолжение следует...)
По приблизительным оценкам в мире насчитывается около двух миллионов последователей старообрядчества. Сколько в Украине, точно никто не скажет. Их в нашей стране официально не считают. Статистика лишь сообщает, что церковные общины староверов есть в 13 об
каждым годом мир ревнителей древлего благочестия сужается. Перед старообрядцами, как и во времена гонений, которые остались давно позади, стоит все та же задача: выжить. Она куда сложнее. Сопротивляться приходится не режиму, а времени, которое посылает староверам новые испытания.
Но тут кроме общих вызовов, которые бросает XXI век, глобализации и бездуховности, есть частные, субъективные факторы, влияющие на сохранение культуры, обычаев и традиций этой самобытной группы.
Государственная политика в вопросах национальных меньшинств, сформировавшаяся после краха социализма в странах Восточной Европы, закрепила нынешнее положение старообрядцев и определила на годы их дальнейшую судьбу. На каждой земле, три века назад приютившей староверов, она своя.
Пускай нас гонят в Туркестаны,
пускай на Север нас сошлют…
Но наше счастье не отнимут
Оно внутри нас завсегда…
(Из духовных стихов
старообрядцев Верхокамья)
Мир старой веры
Старообрядческие поселения и приходы разбросаны по всему миру. Их можно встретить в Молдавии, Польше, Болгарии, странах Балтии, США, Канаде, Австралии, Китае и даже в Южной Америке.
По приблизительным оценкам в мире насчитывается около двух миллионов последователей старообрядчества. Сколько в Украине, точно никто не скажет. Их в нашей стране официально не считают. Статистика лишь сообщает, что церковные общины староверов есть в 13 областях, Крыму, Киеве и Севастополе. Больше всего в Одесской, Винницкой, Черновицкой.
Исследователи культуры и традиций старообрядцев-липован называют общую цифру по региону Нижний Дунай — Украине, Молдове, Румынии и Болгарии. Здесь проживает более 100 тысяч человек. Официальные цифры дает лишь Румыния. По последним данным переписи населения, в стране насчитывается 35,7 тысячи русских липован.
За последние годы по старообрядчеству проведено множество исследований. Написано сотни статей. Ежегодно в странах, где проживают староверы, проходят научные конференции, встречи. Интерес к изучению этого уникального явления не угасает. Работы, связанные с историей, верой, бытом, укладом жизни, языком, обычаями, традициями, культурой, представили и маститые ученые, и молодые исследователи.
Участница конференции из Болгарии Еролова Йелис в липованской одежде
Историки, этнологи, искусствоведы сегодня более глубоко изучают старообрядчество. Кажется, нет такой грани их жизни, которая бы сейчас не исследовалась. Это жилье, одежда, прозвища, народный календарь, поверья, духовные стихи, говор, деловые качества, похороны, поминки, богослужение, обучение грамотности, деятельность священнослужителей, культурные памятники, к примеру, книга «Цветник». В общем, можно перечислять до бесконечности.
Старообрядчество всегда привлекало внимание ученых своей самобытностью, выразительностью. Но в последние годы сделана попытка комплексного изучения. Проблема лишь в том, как успеть. Ученые, можно сказать, по крупицам собирают оставшуюся старину, чтобы описать и сохранить для последующих поколений. Ибо все меньше остается истинных ревнителей древлего благочестия. Вместе с ними уходят традиции, говор, культура.
Степь да степь кругом
Старообрядчество часто сравнивают с островом, но в Украине это скорее гряда мелких, раздробленных, забытых и заброшенных островков. К ним нет интереса ни со стороны прежней Родины, ни со стороны новой.
Позволю себе эти личные, субъективные оценки, потому как сама из староверов. Родное старообрядческое село Большое Плоское (официально Великоплоское) на юго-востоке Одесчины, бывшего Тираспольского уезда Херсонской губернии за годы советской власти так осовременилось, что остались неизменными лишь старая вера с ее обрядами да часть традиций.
Помню, как мой дед Илья ходил в подпоясанной косоворотке навыпуск, жил по юлианскому календарю, строго соблюдал пост, любил слушать последние новости по радиоточке и читать газету «Известия». Телевизор у нас в доме появился в шестидесятые годы. Дедушке тогда было под восемьдесят. Но как мы его ни уговаривали хотя бы одним глазком посмотреть программу «Время», он так и не решился взглянуть в телевизор до самой смерти. А бабушку Степаниду, свою жену, любившую фильмы про войну, ругал, приговаривая: «Бес сопатый».
Дед Илья просидел в плену всю Первую мировую войну — дома и ожидать перестали. Когда вернулся, засобирался в Москву. Ночью прадед сжег все документы — не приветствовалось отрываться от родной земли, от родного дома.
Семья у старообрядцев была крепкой, можно сказать, вечной — никто не разводился. Жили вместе до самой смерти. В детстве помню всего один случай в селе, когда разошлись люди немолодые — батюшка разрешил. Ну а теперь, как везде, как у всех. «Время такое пошло», — говорят сельчане.
Революция, насильственная коллективизация и безбожные советские годы поломали вековые устои и нанесли старообрядчеству непоправимый вред. В последние годы, уже в независимой Украине, село постарело и заметно обеднело.
В доме, в каждой комнате на видном месте в углу стояли иконы. Но «любители» старины и легкой наживы сделали свое грязное дело. Воровство вынудило людей прятать образа и богослужебные книги по чердакам и чуланам, где они пылились не один год, а потом продать по дешевке заезжим спекулянтам.
И даже огромная сельская церковь теперь наполняется по большим праздникам. Но служба с одинокими старушками правится ежедневно. А в начале прошлого века в селе стояли три храма и два молитвенных дома. После страшных тридцатых годов уцелела одна церковь.
Помню, как в брежневские времена у нас в школе допытывались, носим ли мы нательные крестики. А однажды в самый главный в селе праздник Пасхи учителя объявили воскресенье учебным днем. Село в те годы было огромным: порядка 9 тысяч населения, три школы — пришли единицы. После этого неудавшегося случая такого рода эксперименты в нашем селе больше не проводили.
Старообрядческие села на протяжении трех веков, в условиях гонений, преследований и всяческих запретов, были островами древлеправославия, хранителями духовных и культурно-
национальных традиций. Нынче села вымирают, новое поколение старообрядцев давно отправилось в города, где затерялось среди общего единообразия…
Большое Плоское, возвышаясь над бескрайними полями, которые, медленно падая, упираются в светящийся огнями теперь уже чужой Тирасполь, переманивший городской жизнью не одно поколение плосковских староверов, как одинокий остров, пока еще хранит традиции предков. Но что будет через десять-двадцать-тридцать лет?..
По обе стороны Дуная
Такими же вопросами задаются и наши дальние соседи — румынские липоване (так называют старообрядцев, поселившихся в Бессарабии, Добрудже, Буковине). Но у них все по-другому. Старообрядческие села тоже стареют. Молодежь уезжает в город за лучшей жизнью, в другие страны — в поисках работы. Но с наследием предков, обычаев и традиций ситуация иная.
Румынское село Сарикёй, о котором в Плоском никогда не слышали (а в Сарикёе — о Плоском), известно тем, что здесь проживают старообрядцы-некрасовцы. Беглые казаки, не принявшие новой веры, а потому гонимые, поселились в Добрудже в первой половине XVIII века. Тогда эти земли принадлежали Османской империи, потому у села турецкое название: в переводе «желтое», «солнечное». В остальных старообрядческих поселениях названия русские — Журиловка, Периправа… Но до наших дней они сохранились не у всех: Новинькая ныне - Гиндэрешть, Соколинцы — Липовень, Мануиловка — Маноля.
Село Сарикей — почти такое же большое, как родное Плоское. Люди говорят так же, на акающем русском диалекте. Так же одеты. Такие же дома и улицы. Но у них четыре церкви. Здесь не было наших сталинских тридцатых годов. Их при коммунистах даже не закрывали. И выглядят они иначе: маленькие, с расписанными стенами.
У липован судьба сложилась не так, как у староверов Новороссии. Последние осели на окраинах Российской империи и сперва натерпелись от царской власти, после — советской. В начале XIX века царские власти превратили старообрядческие села Херсонской губернии в военные поселения, ввели в них единоверие (подчинили господствующей церкви, но разрешили молиться по старым книгам). Многие вынуждены были покинуть обжитые места и бежать в незаселенные, безводные степи Северного Причерноморья. Так возникло село Плоское, которое с годами разрослось.
Наверное, сравнивать эти два села не совсем верно. Но если взять села «румынских» и «украинских» липован Нижнего Дуная, то и между ними нынче пропасть. «Украинские» липоване тоже осели за пределами Российской империи. Эти земли несколько раз меняли политические границы, но их не задели окаянные тридцатые. Поэтому здесь тоже уцелели старые храмы. А после присоединения Южной Бессарабии к Советскому Союзу на окраинных и пограничных территориях в вопросах религии власти вели себя сдержанно.
Нынешние липованские села Украины и Румынии — это два отдельных острова, одинаковых и таких разных. Их разделяет не просто река, а украинско-румынская граница, за которой осталась общая двухвековая история. В новейшей — все по-новому. «Украинским» старообрядцам о таком можно только мечтать.
Русские липоване в Румынии имеют статус национальных меньшинств (отсюда много прав). У них есть свой представитель в палате депутатов парламента Румынии. Сегодня этот пост занимает Мирон Игнат. Он же возглавляет и общину русских липован Румынии, которая является, можно сказать, гарантом сохранения традиций старообрядцев. Созданная в 1990 году после краха социализма, сегодня эта мощная структура имеет свои подразделения в городах и селах, где компактно проживают липоване, свои культурные центры, офисы. Имеет свой Русский дом в Бухаресте.
Кроме спонсорской помощи община ежегодно получает правительственные субвенции. Поэтому у нее большой спектр деятельности. Она проводит фольклорные фестивали, круглые столы, конференции, научные симпозиумы, олимпиады. Имея свое издательство, выпускает книги по истории, религии, этнографии липован, сборники научных докладов. А еще — двуязычную ежемесячную газету «Зори», которая выходит в Бухаресте, и журнал «Китеж-град» — в Яссах.
В Киеве три года назад староверы тоже предприняли попытку издавать свою газету «Святые истоки». Но из-за недостатка средств ее выпуск был приостановлен.
Старообрядческая церковь в Румынии является официально признанным институтом, имеет статус автокефалии, получает помощь от государства. Архиепископ приравнен к высшим чиновникам государственной власти и имеет право выступать в парламенте. Большинство священников на попечении государственной казны.
До появления общины церковь для старообрядцев Румынии была единственным помощником в деле сохранения языка, обычаев, традиций. Она была единственным объединяющим звеном, их духовным центром, стержнем, основой их самоидентификации. Для старообрядцев Украины, у которых нет своих гражданских институтов, как в Румынии, церковь остается таковой и по сей день. Особенно для их потомков, проживающих в крупных городах. Здесь она является единственным критерием их самоидентификации. И тут большая проблема. Дело в том, что в современных условиях старообрядческая церковь в Украине не в силах справиться с этой ролью.
Свой Иерусалим
В городах старообрядческие храмы днем с огнем не сыщешь. Их либо нет, либо они находятся в приспособленных помещениях. А те, что сохранились, в ветхом состоянии. Сухие цифры официальной статистики гласят: в Украине 56 храмов Русской православной старообрядческой церкви Белокриницкого согласия. Но реальность куда печальнее.
В Харькове старообрядческая церковь ютится в подвале Украинской православной церкви Московского патриархата. В Одессе — в здании бывшей синагоги (без купола и церковного звона), зажатой жилыми высотками и неухоженными дворами. Внешне она похожа на молитвенный дом. Одна известная в городе коммерческая структура даже хотела ее снести и построить вместо нее жилое здание — место чересчур доходное, возле Привоза. Общине пришлось прибегать к помощи прессы, чтобы вынудить власти вмешаться и принять решения в пользу верующих.
В Симферополе вообще нет ни одной церкви.
В Киеве - один-единственный действующий храм на улице Почайнинской. И тот в аварийном состоянии. Памятник архитектуры, по оценкам специалистов, восстановлению не подлежит. Выделена земля для строительства нового. Прихожане многие годы собирали деньги на его возведение. Но средств очень мало. И старообрядцы боятся, что землю, за аренду которой они платят большие суммы, вообще могут отобрать.
Нет денег и на то, чтобы привести в порядок уникальный памятник старообрядчеству, доставшийся Украине. На ее территории находится Белая Криница — в прошлом духовный центр старообрядчества. Это место, где в 1784 году беглые староверы основали поселение, названное ими так из-за белой воды в колодцах, и мужской монастырь, потом женский. Именно здесь старообрядческая церковь обрела свою иерархию. В 1846 году с высочайшего позволения австрийского императора была учреждена митрополия, которая просуществовала здесь почти столетие. С приходом советской власти в 1944 году ее перевели в Румынию. А в начале XX века на деньги московского купца Овсянникова староверы возвели в этом селе богатый, выдержанный в традициях московского зодчества Успенский собор.
Теперь все это в запустении, как и село, где осталось не более шестидесяти дворов.
Для Украины Белая Криница — рядовое приграничное село в Черновицкой области, где доживают свой век этнические русские. Правда, у региональной власти есть планы возродить этот мировой духовный центр старообрядчества путем создания в селе туристической инфраструктуры. Белая Криница могла бы стать местом для паломничества и международным туристическим маршрутом. Но нет денег.
Старообрядческий архиепископ Киевский и всея Украины Савватий с сожалением заметил автору этих строк, что среда старообрядческая всегда славилась меценатами. «Были известные династии благотворителей. Но революция, затем воинствующий атеизм все смели. Церковь лишена поддержки меценатов и государством оставлена на произвол судьбы. Но Бог не оставил».
К сожалению, в Украине, в отличие от Румынии, старообрядцы могут рассчитывать только на Бога. Государство же, призванное способствовать развитию всех конфессий, равные возможности для старообрядцев обеспечило только на бумаге.
О старообрядчестве знают очень мало
Обидно, что это происходит на киевской земле, откуда пошла вера православная, взятая у Византии. Именно эту веру, которая просуществовала на Руси шесть с половиной веков, с крещения Киевской Руси князем Владимиром и до середины XVII века, донесли до наших дней старообрядцы. Именно так староверие, или древлеправославие, рассматривают историки и исследователи старообрядчества. И в этом смысле старообрядчество для Украины — духовное наследие Киевской Руси. Украина же хранит ее святыни — соборы, храмы, монастыри. А носителей веры, которой намолена София Киевская, мало сказать не замечает. Как-то один украинский политик, узнав, что я из старообрядцев, произнес: «А, это та самая секта»…
В этой до боли обидной фразе сконцентрирован нынешний уровень понимания и восприятия старообрядчества в Украине.
Старообрядчество, как известно, возникло во второй половине XVII века в результате раскола в Русской православной церкви. Идея сделать Москву третьим Римом толкнула тогдашнего патриарха Никона и царя Алексея Михайловича переписать богослужебные книги, переиначить церковные обряды, правила и догматы, дабы все было как у греков.
В спешном порядке исправлялись богослужебные книги, иконы, обряды. Двуперстие заменялось троеперстием, двойное возглашение «аллилуйи» — тройным, хождение «по солнцу» при исполнении церковных обрядов - хождением против солнца, написание имени Исус — на Иисус.
Часть духовенства и мирян наотрез отказалась принимать исправления. Потому их стали называть староверами или старообрядцами и совершенно несправедливо раскольниками. А смиренно принявших церковные реформы Никона — нововерами, новообрядцами или никонианами. Последние названия давно стерлись в людской памяти. Ибо новая православная вера после раскола стала царить повсеместно, опекаемая государством. А старая вера, или древлеправославие, выжило благодаря народу, который заплатил за нее высокую цену: принял мученическую смерть и оберегал три с лишним века. Староверов, которых господствующая русская православная церковь предала анафеме, морили голодной смертью, сжигали на кострах, четвертовали, изгоняли — все шло в ход против зла, коим на Руси после 1654 года считалось старообрядчество.
Для современного человека эти различия в обрядности, может быть, несущественные детали и даже мелочи. Но глубоко православных людей того времени, воспитанных в древнем благочестии, это поспешное, насильственное и неоправданное исправление богослужебных книг и церковных обрядов по новому греческому образцу, уничтожение старых книг и икон насторожило и вызвало вполне справедливый и понятный протест.
Староверы до сих пор не воспринимают новые обряды. Троеперстие называют крестное знамение «щепоткой». А тех, кого крестили в никонианской церкви — обливанцами. Священник не обвенчает молодых, если один из будущих супругов - другой веры. Лишь после того, как перекрестит по старому обряду: три раза, в купель, с головой…
С момента раскола минуло более трех веков. Поместный Собор Русской православной церкви в 1971 году снял клятвы, наложенные на старые обряды. Анафемы на пpивеpженцев старых обрядов были признаны «яко не бывшими», а старые обряды — pавночестными и спасительными. В 2000 году Архиерейский Собор Русской православной церкви за рубежом обратился к староверам с посланием, в котором испрашивалось прощение за причиненные гонения, за жестокости властей «только за любовь старообрядцев к преданию, принятому от благочестивых предков, за ревностное хранение его».
Попытки залечить последствия церковного раскола — эту кровоточащую рану православия и возродить единую православную церковь, как известно, предпринимались не раз. Такие призывы звучат и в наше время. В независимой Украине особенно. Но при этом голос Русской православной старообрядческой церкви в нашей стране фактически не слышен.
Между тем РПСЦ считает себя единственной наследницей Святой Христовой Апостольской церкви, потому как сохранила все ее догматы, правила и уставы, которые Русь при крещении приняла от Византии. Святые, чьи мощи пребывают в Киево-
Печерской лавре, были двуперстниками и молились по древним уставам и книгам, по которым и теперь совершается божественная служба в старообрядческой церкви. Потому выход в нынешней ситуации, когда православие в стране разделено на несколько патриархий, старообрядческая церковь видит в возрождении в Украине-Руси единой Православной Апостольской Кафолической церкви с единым патриархом.
Пропущенные страницы
Надо полагать, проблема в том, что так и не дана оценка церковному расколу. Многие называют это трагедией, разделившей русскую православную церковь и душу русского народа. Именно так. Однако старообрядчество сегодня нельзя рассматривать только как трагические страницы в истории русской церкви. Это история православия. И тут вопрос в том, ясны ли до конца различие между православным старообрядчеством и господствующим православием, различие духовное, а не обрядовое, «различие мысли и жизни, а не внешних случайных одеяний». Этот вопрос волновал всегда. Он актуален и сегодня.
К тому же неприятие церковной реформы было социальным протестом против господствующей церкви, государства и их идеологии. Это было мощное движение неповиновения. Поэтому старообрядчество изучают как величайшее проявление народного духа. И тут нет преувеличения. Вдумайтесь, три века, в условиях гонений, запретов, всяческих ущемлений, староверы ревностно хранили веру предков — они выстояли.
К сожалению, когда в Украине говорят о трагической истории украинского народа, то имеют в виду лишь украинцев. А как быть с другими этносами? С их трагической судьбой? История любого народа заканчивается там, где заканчивается его память. Это к вопросу и о том, как быть с исторической памятью в многонациональном государстве. Старообрядцы считают себя хранителями духовного наследия Святой Руси. Они это наследие хранили три века. И теперь это достояние тех государств, на территории которых они осели и живут три века.
Отсекая старообрядчество, Украина таким образом отсекает не только часть своего духовного наследия, но и обедняет свою же историю. Ибо у старообрядчества она своя, трехвековая. Это история поселений староверов на землях, их приютивших. Украинских в том числе. Эти земли давно стали их второй родиной. И это уже новейшая история Украины.
Старообрядческие поселения возникли на землях черниговского Стародубья, в Подолье, на полупустых землях Южной Бессарабии, Нижнем Дунае, в северной части Новороссии, на Буковине, Волыни. В разное время эти территории находились под влиянием различных государств: Польши, Австро-Венгрии, Румынии, Турции, России. Они-то и определяли политику по отношению к старообрядцам-переселенцам, позволяя им с ограничениями либо без притеснений исповедовать древлеправославие, соблюдать свои обряды, традиции, строить православные храмы с куполами, со звонницей, иметь священников и свою митрополию. Например, они получили свободу вероисповедания при турках, которые не дали ни одной христианской конфессии, существовавшей в Османской империи. А в Стране Советов лишились того, что имели. До революции 1917 года на территории Украины было порядка 20 старообрядческих монастырей и скитов — не осталось ни одного.
Более того, наука, которая последовательно и много лет изучает старообрядчество, рассматривает этот феномен не только с религиозной точки зрения, но и идеологической, исторической, культурной, этнической, социальной. И современное положение старообрядцев в разных странах как раз и зависит от отношения государства к этой самобытной группе как социокультурной, этноконфессиональной общности. И тут, кажется, все просто и ясно.
Увы. Староверы на украинских землях как жили на задворках, так и продолжают жить. Тут, конечно, во многом вина самих староверов. В Киеве в 2001 и в 2004 годах активные представители предприняли попытку создать национально-культурное объединение старообрядцев Украины для возрождения древлеправославия, исконных традиций и культуры христианства. Тогда же старообрядцы заявили о себе как о приверженцах и хранителях старой веры и духовных традиций, уходящих своими корнями в Киевскую Русь. Заявили о том, что старообрядчество следует рассматривать не только в древнерусском контексте, но и древнеукраинском и даже древнеболгарском, в чем и состоит его ценность.
Старообрядцы таким образом попытались заполнить пропущенные страницы в современной истории Украины. Но идея о всеукраинской организации по ряду причин так и не была воплощена в жизнь. И тут можно лишь развести руками: в Украине для сохранения духовного и культурного наследия староверы могут рассчитывать только на свои силы.