Мария магдалина и ее семь бесов история,мир людей. Слово о божественной и равноапостольной марии магдалине
Отец Олег Моленко
СЛОВО О БОЖЕСТВЕННОЙ И РАВНОАПОСТОЛЬНОЙ МАРИИ МАГДАЛИНЕ
Как у нашего Господа Бога и в Его истинной Церкви все дивно, непостижимо, нетривиально, неожиданно и нелогично (по логике мира сего падшего) бывает!
Разбойник - покаявшись и исповедав на кресте своем Христа истинным Богом - первым вводится Господом в рай! Одержимая семью демонами профессиональная блудница, по ее обращении Господом Иисусом к Себе, становится Его невестой, Апостолом для Апостолов Христовых и вселенской равноапостольной проповедницей Евангелия Христова! Женщина, да еще бывшая блудница - и проповедница слова Божьего! Кто не удивится этому чуду? Кто не прославит Бога, сотворившего такое удивительное дело?
Только наш любвеобильный Господь Иисус смог разглядеть в этой одержимой бесами блуднице свой дивный и драгоценный сосуд, сосуд Духа Святого, Свою преданную и верную избранницу и невесту! Господь смотрел не на ее лицо, не на ее злые дела и грехи, не на ее немощи, не на ее порочное положение в обществе, а на ее любящее и тоскующее по Богу сердце! Из толщи греховной грязи, из ужасных жизненных обстоятельств, из тяжкой одержимости семью демонами пробивал у блаженной Марии из Магдалы луч внутреннего несогласия со всем этим безобразием, внутренняя тоска по Богу и надежда на изменения к лучшему! Сама она ничем не могла помочь себе, ибо была в полной власти у семи злых духов, которые насильно против ее воли и желания сделали из ее женского естества проститутку. Эта Мария была прекрасно сложена и внешне выглядела очень красиво, чем, естественно, и привлекала мужчин. Она не искала блуда, не стремилась к нему и не находила в нем для себя никакого удовольствия. Но так сложились у нее обстоятельства, что нужда и влияние демонов сделали из нее профессиональную блудницу, которая торговала своим телом. Она мучилась от сидящих в ней демонов и от этой неизбежности продажных совокуплений с посторонними лицами, но никак не могла вырваться из порочного круга.
Надо отметить, что эта профессия в то время в Палестине, в условиях действия закона Моисея была весьма опасной, ибо всякий раз ее могли схватить и побить камнями всем обществом. Многие из тогдашних блудниц так поплатились за свое греховное ремесло. Но Господь Бог хранил пребывающую под гнетом греха Свою будущую избранницу, которую Он провидел. Ее дивная внешняя красота и необыкновенная внутренняя гармоничность ее личности так воздействовали на ее клиентов, что высокопоставленные из них щадили ее, покрывая своей властью, для тайного пользования ею. Вот почему, хотя она прослыла в обществе известной блудницей, ее никто не осмеливался потревожить из-за протекции скрытых, но влиятельных в том обществе лиц. Сама же она томилась и мучилась, и ждала освобождения, как Божьего чуда.
И вот неожиданно это Божье чудо свершилось! Бог в Лице нового Учителя и Проповедника Иисуса Христа вышел на Свою общественную проповедь, которую начал с призыва к покаянию. Мария, как только услыхала от других лиц о необыкновенном Проповеднике и Учителе, так ее потянуло к Нему с невероятной силой! Никакие демоны не могли удержать ее стремление к Источнику своей жизни, свободы и блага! Как только она впервые увидела Христа, то в ней все перевернулось! Она так затрепетала, так обрадовалась своему невероятному счастью и, вместе с тем, так ужаснулась своему безобразию и своему мерзкому состоянию, которое так отчетливо узревалось на фоне чистейшей Личности Иисуса, что ничем не могла выразить переполняющие ее чувства кроме как плачем, рыданием и обильными слезами! С этой минуты для нее весь этот видимый мир перестал существовать! Ей уже было все равно, что подумают, что скажут или что сделают с нею люди! Она от всего своего естества и существа возлюбила единого Господа Иисуса Христа и всемерно устремилась только к Нему! Он для нее стал всем: смыслом жизни, надеждой на благое исправление, единственной целью, Источником всякого блага! Но прежде всего ей нужно было получить от Него прощение своих грехов и изгнание живущих в ней демонов. Какое это было досточудное и дивное обращение! Какое прилепление ко Христу! Какое возлюбление Иисуса!
В таком настроении, в таких чувствах и в великой надежде она предстала перед очи Своего Господа и Владыки. О, как же она скорбела внутренне о своей греховности и недостоинстве! О, как она смирилась! Как она возлюбила Бога во Христе! Ее любовь ко Христу повлекла ее в чужой и недружелюбный для нее дом фарисея Симона. Она не обращала внимание на презрение и усмешки встречающих ее лиц, ни во что вменяла их вражду. Она думала только о Христе Боге и стремилась только к Господу Иисусу! Иисус видел ее душу, видел ее любовь, видел всю ее прошлую жизнь и ее будущее. Он принял ее, как любящий Отец принимает свою вернувшуюся из дальнего странствия любимую дочь! Он изгнал из нее семь бесов и принял ее деятельное покаяние, которое она публично принесла при всех присутствующих в доме фарисея Симона.
Лк.7: « 37 И вот, женщина того города, которая была грешница, узнавши, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром».
А женщина эта и была блудница Мария из Магдалы, известная тому обществу. Мария, именуемая Магдалиной, пришла в дом фарисея не как равная фарисею, не как его подданная, не как разделяющая его взгляды. Она для фарисея была не только посторонняя, чужая, чуждая, но ещё и презираемая грешница, с которой бы он ни сел рядом ни есть, ни общаться, ни, тем более, молиться! У него и в мыслях не было такого, он даже дерзнул об этом укорительно заявить Господу Иисусу.
Но она пришла не к фарисею. Она пришла в дом его, но не к нему, а к находившемуся там Господу! Какое удивительное, какое дивное и все преодолевающее стремление этой женщины ко Христу! А мы, находящиеся в значительно лучших условиях, так ли стремимся к Нему? И сейчас есть души, которые идут к Господу, но в дом фарисея, т.е. в церковь фарисейскую, лицемерствующую, отступническую. Они не знают, где ещё Господь на самом деле бывает, но они думают, что там Он бывает иногда или может бывать по Своему снисхождению. Они ошибаются и это простительно только до момента издевательства над Ним этими неофарисеями и распятия этими лицемерами. После этого меняется всё и ходить к ним никак нельзя!
И вот Мария кающаяся приходит к Господу Иисусу. Она не вступает в общение с фарисеем, с гостями, с домочадцами и другими находившимися там лицами, она сразу приносит алавастровый сосуд с миром и повергается к ногам Иисуса. Миро - это очень дорогое благовонное вещество. Такая жертва с ее стороны многое говорит нам. Значит, она вложила в приобретение этого сосуда с миро много денег, а может, и все деньги, какие у неё были! Из этого мы можем увидеть то, что она для Господа пожертвовала всем и этим самым отреклась от своего греховного жительства и от мира сего. Этим она показала, что Господь Иисус для нее отныне самое большое сокровище, единственное сокровище ее жизни! Деньги, потраченные ею, были нажиты работой продажной женщиной, но она от них отказалась, и все вложила в свое деятельное покаяние.
Поучимся у этой дивной женщины ее самоотвержению, ее покаянию, ее вере во Христа и прилеплению к Нему! Она для Христа ничего не жалела! Мы, при своем обращении так ли поступали? Для многих обратившихся ко Христу тяжело давать положенную десятину, а не то что отдать все свои накопления.
Покаяние Марии было представлено вот этим сосудом благовонного миро, возлитым на Христа вместе с ее слезами, и отиранием волосами ног Спасителя! Христос Бог принимает ее дивное покаяние и ее решительный и окончательный отказ от греховной жизни, ее самоотверженное обращение к Богу как благовонное миро! Но в этом дивном покаянии Господь Иисус Христос принимает и любовь Марии к Нему! Смиряя превозносящегося над Марией фарисея Симона, Господь говорит ему: Лк.7: « 47 сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит» .
Дальше в диалоге наш долготерпеливый Господь пытается обратить этого фарисея, хотя заранее, как Бог, знает, что это невозможно, но, тем не менее, Он предпринимает все меры, чтобы потом, на Страшном Суде, последнем и окончательном, никто не мог бы оправдаться тем, что он не знал, не слыхал и не понимал Божьей воли.
Появление этой кающейся блудницы внезапно вскрыло зло, злое устроение, находящееся в этом фарисее, в этом лицемерном человеке: Лк.7: « 38 и, ставши позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром» . Так поступала кающаяся блудница! Лк.7: « 39 Видя это, фарисей, пригласивший Его, сказал сам в себе: если бы Он был пророк, то знал бы, кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница» . А так поступал расчетливый лицемер. Он не принимал Господа как Сына Божия. У него был вопрос «пророк это или не пророк?» - вот уровень его веры. Необычный и прославляемый людьми человек - вот почему фарисей и пригласил Его к себе в дом. Но у него было сомнение только в одном - пророк Он или не пророк. И когда он увидел, что Господь позволил этой женщине прикасаться к Нему и волосами отирать Свои ноги, то это ее покаяние и отношение к Иисусу больше всего задело фарисея. И поэтому он искал оправдания себе. Он не мог допустить того, чтобы эта известная всем блудница оказалась мудрее, чем он: такой «умный», такой «значимый» в обществе фарисей. А эта презренная женщина пришла и «попала в точку». «Ну как это? Не может такого быть!»
Он даже не высказал свои сомнения вслух Господу, а сам в себе - а это его внутренняя порча - размышлял и укорил Господа, по сути, отказывая Ему даже в звании Пророка. Он сказал в себе: «Если бы это был пророк...», т.е. другими словами: «я узнал, наконец-то, что это даже не пророк. Ой, как я промахнулся! Кого ж я к себе пригласил?! У меня теперь будут проблемы, слухи, что вот пригласил Его, а Он, оказывается, даже и не пророк»! Вот о чём помышлял этот несчастный фарисей по имени Симон.
А Господь отвечает ему на его внутреннее сомнение, показывая Свой дар прозорливости, свойственный пророкам: Лк.7: « 40 ...Симон! Я имею нечто сказать тебе. Он говорит: скажи, Учитель» . И дальше идёт рассказ Господа о двух должниках, которым заимодавец простил долг в пятьсот и пятьдесят динариев, т.е. в десять раз один долг превышал другой, и он им обоим простил. И Господь спрашивает фарисея: «как ты думаешь, вот из тех, кому прощён долг вот этот разный, кто больше возлюбит Того, Кто простил?». Симон фарисей совершенно справедливо рассудил, что кому больше прощено, тот и больше возлюбит. Господь поддержал его рассуждения: Лк.7: « 43 ...сказал ему: правильно ты рассудил» . Если взять отвлечённый пример, то ты, лицемер, правильно различаешь. Но если этот пример у тебя перед глазами стоит в жизни, то ты почему-то слепотствуешь, т.е. твоя вера, твои убеждения, твоё понимание оторваны от жизни. Всё безжизненное, потому что отвлечённо ты можешь оперировать, но когда ты с тем же самым соприкасаешься в жизни, то ты вдруг не видишь. Получается, что ты пристрастен. Ты ослеплён. Ты действуешь по страстям: из ненависти, зависти, злопамятства, мстительности, осуждения, укорения и т.д. и т.д., а всё это - плоды твоего внутреннего неверия. И поэтому слово «фарисей» стало нарицательным как самое жуткое лицемерие, как выражение этого самого жуткого лицемерия.
И, отталкиваясь от этого рассуждения Симона, правильного рассуждения, Господь обращается к примеру находящейся перед глазами Симона кающейся блудницы и на этом примере обличает Симона, заставляя его задуматься о его состоянии, и призывая его этим к покаянию, и к подражанию этой кающейся блуднице:
Лк.7:
« 44 ...видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отёрла;
45 ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги;
46 ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги.
47 А потому сказываю тебе: прощаются грехи её многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит.
48 Ей же сказал: прощаются тебе грехи».Здесь и духовный закон установлен и показано отношение Бога к нашим грехам для того, чтобы грешники никогда не отчаивались. Самые тяжкие грешники, у которых множество грехов, не имеют права отчаиваться, потому что Господь установил дивный духовный закон: кому МНОГО прощается, тот много и возлюбит.
Поэтому наши грехи в их объёме, в количестве и тяжести могут послужить нам и во спасение тогда, когда мы от них отказываемся и получаем прощение. И за это прощение, соответственно, и возлюбляем Господа, потому что никаких шансов у нас не было спастись и быть с Господом, ибо это огромное количество грехов отделяло нас от нашего Господа. Он удаляет эту преграду, непроходимую для нас, и видя эту любовь Его к нам, мы в ответ, конечно же, отвечаем любовью: смиренной, благодарственной, вот такой - недоумением к милости Божией: почему такая милость Божия? Непостижимо! Ибо по правде мы должны были бы за эти грехи вечно мучиться в страшных местах ада. Но Господь прощает нас. Но при одном условии - при нашем нелицемерном покаянии.
Мария Магдалина была первой грешницей, которая преодолела своим покаянием непроходимую стену между грешником и Богом! На ней Бог показал прощение многих и тяжких грехов, приводящее человека к великой любви к Своему Благодетелю и Спасителю!
Но божественная Мария Магдалина не остановилась в своей любви к Господу на своем покаянии. Она послужила делу Божию, явившись образцом истинного проповедника Евангелия Божия, причем в женском естестве!
Великий светильник и учитель вселенской Церкви Иоанн Златоуст говорил о ней: «Она была Апостолом для Апостолов». Сам Бог её избрал и послал её на проповедь - проповедь кающейся любви и любящего покаяния! Она была любимейшей ученицей Господа. За что? Разве Бог лицеприятен и у Него есть любимчики просто так, какие бывают у людей? - Ничего подобного! Лк.8: « 2 и некоторые женщины, которых Он исцелил от злых духов и болезней: Мария, называемая Магдалиною, из которой вышли семь бесов» , - вот кого Господь избрал. И она была равноапостольнай, потому что несла апостольскую проповедь, потому что она была очевидцем Господа и любимой Его ученицей.
По условиям Бога женщина не может быть Апостолом. Но Мария Магдалина была очевидцем Христа, она видела Его воскресшим первой вместе с Матерью Божией и ещё некоторыми женами мироносицами. Вот почему она могла свидетельствовать истину о воскресении Христа как очевидица!
И пусть никто не соблазнится на то, что Мария была одержима семью бесами. Что для нас значат эти семь бесов? Мы знаем из Святых Отцов, что это семь основных страстей, начальников всех остальных страстей греховных. И вот за каждой страстью стоит бес. Поэтому здесь это число символическое, хотя оно, конечно было и на самом деле, т.е. у неё, действительно, было семь бесов.
И мы, а не только Мария Магдалина, каждый из нас имеем этих семь основных страстей, и все от них проистекающие сотни страстей! Все они в нас находятся, как в копилке и хранилище! Только мы, увы, не имеем ее самоотвержения и не повторяем её покаянный подвиг. А чем же она изгнала этих бесов? Или иначе: за что Господь исцелил её и изгнал из нее этих семь злых духов?
Господь сказал слова: «говорю тебе, что прощаются ей все грехи её многие, ибо много возлюбила». Вот чем она добилась милости Божией! И Он сказал ей: «вставай, чадо, прощаются тебе грехи; иди с миром». Естественно, что после этих слов - «прощаются грехи» - бесы вышли! Бог не просто прощает грехи, некогда соделанные человеком. Нет! Он при этом прощении всегда уврачёвывает душу истинно кающегося человека! Он разрешает эти грехи, ослабляет, развязывает - это цельный комплекс Божественных воздействий. Просто простить за прошлое - мало. Ведь человек, прощенный Богом, остается грешником. Он постоянно продолжает грешить по своему злому навыку. Бес продолжает сидеть в человеке и подвигать его опять на грех. Так что, опять должно каяться, каяться, каяться? Грешить и каяться? Нет! Живое Богообщение, смирение пред Богом, любовь к Нему, выявленная покаянием, глубоким сокрушением, производит чудо исцеления человеческой души и изгнание бесов из человека. Блаженная Магдалина уцепилась за Иисуса, даже за ноги Его. Что это? - Это Иисусова молитва, указание на Иисусову молитву! Только Иисус может изгнать бесов: «Именем Моим бесов изгоните» - подтвердил Господь перед Своим Вознесением, посылая Апостолов на проповедь. И она воспользовалась этим ещё тогда, когда Он ходил с этим Своим именем, и творил великую милость страждущим людям, исцеляя их и умиротворяя их.
Вот почему она для нас образ удивительного смирения и истинного перерождающего покаяния, а также сильнейшего возлюбления нашего Господа Иисуса Христа. Покаяние и смирение не может быть расторжимо. Это то, что Бог соединил и что нельзя разлучать. Ибо покаяние без смирения не есть покаяние. А смирение невозможно без покаяния. «Ибо сердце сокрушенное, (и вследствие этого) и смиренное, Бог не уничижит». И Христос Бог не уничижил Магдалину и её покаяние. Он возвысил её настолько, что сделал Апостолом для Апостолов и равноапостольной проповедницей Его Благовествования, основанного на любви Бога к кающимся грешникам и нашем покаянии пред Ним! Кто лучше может проповедовать о Божьей любви, чем та, которая на себе испытала всю ее силу и благость? Кто лучше может проповедовать покаяние, чем та, которая из одержимой бесами грешницы стала равноапостольной проповедницей?
И поэтому, обличая всех этих лицемерных книжников, лукавнующих фарисеев, самодовольных религиозных лидеров, Он говорил: Мф.21: « 31 «блудники и блудницы, мытари и грешники предваряют вас в Царстве Божием» . Но какие грешники? Грешащие? - Нет, но кающиеся и оставляющие грех, поверившие Мне и идущие за Мною, как Мария Магдалина, как разбойник благоразумный, как мытарь Матфей, ставший Апостолом и Евангелистом, как мытарь Закхей, ставший епископом Церкви. Вот из кого Господь набирал Своих учеников, Апостолов и равноапостольных жен.
Поэтому, взирая на её житие, взирая на её подвиг, взирая на её исцеление от бесов, будем помнить и подражать ей в покаянии и в любви к спасшему нас Богу! Потому что кто много возлюбит Бога покаянием, верностью Его слову, Его заповедям, смирением пред Ним, тот будет много возлюблен Богом и тому простится много грехов. А кто мало любит, кто хочет с Богом рассчитаться по каким-то внешним делам, тот не получит прощения, но станет книжником и фарисеем. Станет в независимости от того к какой он церковной структуре принадлежит, попал он в истинную или не в истинную Церковь. Для него всё не истинно, он сам не истинный! Мёртвый! И не желающий воскреснуть. Сама по себе мёртвость ещё не страшна, ибо Бог всесилен воскресить мертвого, а вот мёртвый, который упирается, не желает, противится Богу - он закрыт для Бога и для своего исправления и оживления.
Покаяние для нас - это, прежде всего исправление, изменение, резкая перемена всего нашего внутреннего состояния, умонастроения, мыслей, желаний, чаяний. Мы резко меняем всё! Отбрасывает всё земное! Отвергаем весь мир этот, тлеющий в похотях! Вменяем его, как Апостол Павел пишет, в уметы, в мусор! И кого мы ставим в замен его? - только Христа распятого, Его Крест, Его скорби! К ним мы добавляем свои скорби и свой крест, который мы несём и должны соделать Крестом Христовым, чтобы наш крест слился с Крестом Христовым. Мы должны выйти за пределы этого мира, неся поругания мира сего, за стан. Выход этот делается не обязательно физическим перемещением тела, в пустыню или ещё куда-то. Важно то, чтобы мы внутри в своих сердцах, в своём духе, во всём внутреннем человеке, поверив заповедям Божиим, возлюбили этот узкий, тесный путь, и пошли по нему посредством истинного покаяния и непрестанного, по возможности, призывания имени Божия с целью покаяния, и возрастающего смирения, с подкреплением себя Таинствами истинной Церкви, пошли, отрываясь от помыслов мира сего, не оглядываясь назад, т.е. не сохраняя пристрастия в сердце своём к гибнущему и казнимому Богом миру!
Вот почему Господь говорит заповедь для нас, для последних людей: Лк.17: « 32 Вспоминайте жену Лотову» . Это заповедь Господа Иисуса Христа! Смотрите, чтобы вы не стали в своей духовной жизни вот такими каменными столпами, мёртвыми для Бога, книжниками, всё знающими по букве, и не живущими, а убивающими даже тех, кто вокруг вас стремится истинно к Богу, всё заражающими духовными мертвецами.
Да избавит нас Господь от такой участи молитвами равноапостольной Марии Магдалины и всех исцелённых Господом, святых угодников Его, всех, из кого Господь изгнал бесов и демонов. И да изгонит Он из нас и демонов, и страсти, дарованием святого, блаженного, спасительного покаяния, и да приведёт нас к неизреченному блаженству моления Его святым, всеславным, всемогущем Именем. И с этим именем в сердце, в уме и на устах да войдём мы в Его Вечное Невечерние Царствие. Аминь!
Из богослужения святой равноапостольной Марии Магдалине:
«Господи, яже во многия грехи впадшая жена, Твое ощутившая Божество, мироносицы вземши чин, рыдающи миро Тебе прежде погребения приносит: увы мне, глаголющи, яко нощь мне есть разжжение блуда невоздержанна, мрачное же и безлунное рачение греха. Приими моя источники слез, иже облаками производяй моря воду. Приклонися к моим воздыханием сердечным, приклонивый небеса, неизреченным Твоим истощанием, да облобыжу пречистеи Твои нозе, и отру сия паки главы моея власы, ихже в раи Ева, по полудни, шумом уши огласивши, страхом скрыся. Грехов моих множества, и судеб Твоих бездны кто изследит? Душеспасче Спасе мой, да мя Твою рабу не презриши, иже безмерную имеяй милость»;
«Днесь Христос приходит в дом фарисеов, и жена грешница приступивши к ногам, валяшеся вопиющи: виждь погруженную грехом, отчаянную деяний ради, негнушаемую от Твоея благости: и даждь ми Господи оставление злых, и спаси мя»;
«Приступи жена злосмрадная и оскверненая, слезы проливающи, любящи Спасе, страсть исповедающи: како воззрю к Тебе Владыце? Сам бо пришел еси спасти блудницу: из глубины умершую мя воскреси, иже Лазаря воздвигнувый из гроба четверодневна: приими мя окаянную Господи, и спаси мя»;
«Тебе Девыя Сына, блудница познавши Бога, глаголаше, в плачи молящися, яко слез достойная соделавшая: разреши долг, якоже и аз власы: возлюби любящую, праведно ненавидимую, и близ мытарей Тебе проповем, Благодетелю Человеколюбче»;
«Погруженая грехом, обрете Тя, пристанище спасения, виждь и мира со слезами растворяющую, Тебе вопияше: виждь согрешающих покаяния ожидаяй. Но Владыко спаси мя от волны греховныя, великия ради Твоея милости»;
«Отчаянная жития ради, и уведомая нрава ради, мира носящая приступи Тебе вопиющи: да не отвержеши мене блудную, Родивыйся от Девы, да не презриши моя слезы радосте ангелов, но приими мя кающуюся, юже не отринул еси согрешающую Господи, великия ради Твоея милости».
Святая равноапостольная Мария Магдалина моли Бога о нас!
Семь бесов Сказка для детей Ремизов
1
Есть такие города у нас на матушке на Руси, куда в Христову ночь не только серебряный кремлевский ясак, а зазвони и сам царь-колокол, сам царь-колокол не донесет.
В Сольвычегодске на пустынном усолье, где над холмиками-домами одни церкви-кресты стоят, там случается, задастся год, и счастливые в полночь слышат звон… разливной, гудёт по Устюжине шире Сухоны, Лузы, Юга и Вычегды – «Христос воскрес!» А Сольвычегодск ведь – на полпути от той дебери печорской, где нам выпало провождать дни, и среди нас Винокурову с замоскворецких Толмачей.
Человек по языку и ухваткам московский, жилистый и упорный, от крепкого кореня гостя московского, был Винокуров не без того… и чем кончил, одному Богу известно. А ожидать всего можно было, и сказывали – лет пять назад такой слух прошел, – будто уж вольный, очищенный от грехов всяких, попался он в мошенничестве и угнан под наказание. Впрочем, может, и неверно все, и живет он себе, слава Богу, где у печенгских старцев в работе духовной, да китов ловит мурманских, либо на Алтае где дела делает, либо… и совсем недельно, замореный, гнет свою линию деловую в Петрограде на Неве-реке. Мы его семь бесов называли. А окрестил его так Костров Веденей Никанорыч, человек учительный и верховой, с тем и пошло.
– Семь бесов да семь бесов!
Ну, и ничего… только посмеивается.
И ведь так сидит, бывало, ничего – вечно под носом книга, любил книгу, и за год комната его прибралась, что библиотека. И невзначай так спросишь о чем, толково-таки ответит и пример приведет… только эти его примеры, – а он любил приводить, – поясняли, да не то совсем, а то и совсем обратное. Правда, эту слабость свою знал он за собой лучше всякого, да не очень смущался.
– Самое для меня трудное было, – вспоминал он о годах своих ученических, – это когда задаст, бывало, учитель примеры приводить: уж как стараюсь, и все мимо. Ну, а зато по геометрии любую теорему от противного докажу.
По геометрии-то возможно… да это он так про геометрию, – сочинения ему всегда давались легко!
И бывали вечера, соберутся к нему гости, и все попутному, примется какую историю рассказывать, и скажу, ей Богу, иной раз за сердце тронет. И уж думаешь, да не ошибаемся ли, бесов-то в человеке выискивая?
– Семь бесов, да семь бесов!
И не в тебе ли они самые завелись, за нос тебя водят?
И станет скучно. И придумываешь, чем бы такое вину загладить.
А пройдет день, другой, и только что быка за рога, глядь, а он снова – и весь тут и все бесы его.
– Семь бесов.
Был один из заключевников наших Шведков несчастный, глаза в жизни лишился, и при жене своей жил вроде как помогал ей: если шила, – машинку вертел, – и такой, в чем душа, а по этой части, хлебом не корми. У Винокурова, как известно, частенько и хозяйские и соседские девицы находом гостили и Шведкову это на руку – ему, ведь, хоть около постоять, праздник! Вот он и притащится и войти-то войдет честь-честью, а тот как свиснет подрушным, – такие всегда водились из своих же, – и они на Шведкова разом, да все с него срывом. И уж в чем мать родила при всем честном народе визжит несчастный, тычется и ловит, чтобы как-нибудь прикрыться, – потеха!
Винокурову потеха – от хохота трясется.
И без пира вечер проходит весело.
И еще был один Штык, в деле своем дельный, тихий и работящий простои человек, и затеял этот самый Штык в простоте своей заняться каким-нибудь предметом, все ведь скуки ради для развития своего за что-нибудь принимались. И Винокуров его по-итальянски учил. Старался Штык несчастный, из кожи лез, но и в русской-то грамоте слабый, совсем с толку сбился. И как, бывало, примется Винокуров с ним по-итальянски объясняться, со смеха живот надорвешь.
Какую угодно дурость над человеком сделает, не облизнется.
Тоже студент Снеткин… был такой у нас, большой спорщик, человек общественный, как сам величал себя, с утра, бывало, выйдет из дому и до вечера по знакомым и все говорит – и как говорил! – с одного, не поспеешь и слова ввернуть. И влюбился студент Снеткин в устьвымьскую учительницу Налимову и все, как слышно, сговорено у них было и, как кончится срок, обвенчаются. Конечно, дело велось в большой тайне, да разве утаишь чего, и особенно в таком деле? Винокурову все было известно.
И случилось как-то, поехал Снеткин в отпуск, – разрешили, – пробыл там с месяц и благополучно вернулся и прямо к Винокурову с разговором. Слушал его, слушал Винокуров и час и другой и третий, изловчился, наконец, да в передышку так, будто мимоходом:
– А слышали, – говорит, – Василий Васильевич, Налимова-то замуж вышла?
Тот только глаза вытаращил, заплеснуло в голове, сказать ничего не может.
– И точно не знаю, – продолжал Винокуров, – за Колесникова, кажется…
А того, как варом, – Колесников телеграфист, действительно, приударял за учительницей! – да живо за дверь, да бегом. И с той поры – будет! – никаким разговором к Винокурову с разговорами не затащишь.
Учительница-то устьвымьская, Налимова, конечно, и не думала выходить замуж, а несчастный чуть не рехнулся.
Да то ли еще, много чего видывали, и слышали, и испытывали от бесов Винокуровых: замутить, в грех втянуть человека ему ничего не стоило.
Спутал молодежь нашу с наблюдающим – был такой наблюдающий при полиции забитый человек Фыркин, должность его была проверная вроде сыскной, а дара от Бога не отпущено: и то уследит, что под дозволением, и проворонит такое, того и гляди в шею погонят. С этим-то
Фыркиным и свел Винокуров, ну и началась всякая удаль с пьянством и буянством, и уж сам исправник Сократ Дмитриевич Гусев замечание сделал, что не годится, а Фыркина самого под надзор поставил.
2
А скучное житье наше было!
Сядешь, бывало, у окна, – печка натоплена жарко, – тепло, греешься и смотришь. А в окне – снег, и пока глаз хватает, все снег – ровный белый, и лишь сторонкой частокол черный – лес, и в лесу там не только Медведь Медведич, сама Яга Ягишна собственный домик имеет на козьих рожках, на бараньих ножках: там им попить, там им поесть! Любо и ветру – безрукому деду – у! как выйдет гулять, крыши долой так и рвет. Да и местный житель, испоколенно который на земле трудится, так свою жизнь поведет, ему не до скуки. С работой нешто скучают? А ее везде найдешь: и в аду найдешь, коли обживешься, а не то что тут, среди снегов и теми в большую зимнюю пору и долгих белых, как день, ночей с незакатным весенним солнцем. Ну, а так человеку пришлому, заключевнику, скучно.
Скучно – в глазах белый снег – пустынно…
Хорошо, конечно, на возрасте лет для души в пустыне пожить, подумать. Да опять же без работы не справиться и, как пить, с лествицы скувырнешься. Сами старцы, доброй волей удалявшиеся в пустыню, прямо говорят, что в пустыне жить без работы невозможно, – там уныние находит и печаль и тоска велика. А наш возраст-то, за малым исключением, голоусый и думать нам еще не о чем было: у нас не было ни белого дня, ни красного солнца, ни блеклой луны, ни частых звезд, ни глухой полночи, еще надо было добыть их, – ничего мы в жизни не сделали, нам дело делать надо было, не покладая рук, силы свои расточать для родины, строить землю – кормилицу нашу, людей смотреть да себя показывать.
И так худо, – безвременно, да еще и дела нет, – совсем плохо.
Сами видите, как человека судить, если другой раз не выдержишь, поддашься бесам Винокуровым.
И скажу не в осуждение, участь эта дурацкая не миновала ни единого из нас: все мы так или этак, а в лапы его попадались. И только один из всех нас старейший Костров Веденей Никанорыч, человек учительный и верховой, стоял твердо на страже.
У всех у нас грешки водились, ну, человеческие, по слабостям душевным и телесным, а уж Веденея Никанорыча ни в чем не попрекнешь. И потрудился он немало на своем веку, с народом пожил, поучился и сам уму-разуму поучил. И живи он одиночно, был бы прок для него и в сем нашем житии пустынном: по лествице исхитрился бы подняться и с Божьей помощью за год какой дошел бы до рассмотрения дел человеческих и рассуждения. Да беда в том, что не одиночно жил он, нас орава неприкаянных вечно на глазах у него: тот клянчит, другой жалуется, третий нюнит, пятый беснуется. Зрителем да наблюдателем безгласным он не мог оставаться, вот и хороводился с нами, и за нашим назоем уж о своем ему подумать часу за день недоставало, и только что ночным бытом.
За год заключевной жизни своей снискал себе Веденей Никанорыч всеобщее уважение и сам Сократ Дмитриевич Гусев, наш исправник, если что надобно бывало, – выходило ли распоряжение от губернатора, либо по собственному какому своему наказу, вызывал к себе одного Кострова, и наоборот, если случалось недоразумение, шел за всех Веденей Никанорыч. И на почте доверенность Кострова стояла высоко. Писем получал он со всей России и сам писал во все края и по этим письмам почтмейстер Запудряев доподлинно удостоверился, что Веденей Никанорыч человек правильный, да, кроме того, по собственному признанию Запудряева же, Костровы письма доставляли большое развлечение и сердцу отраду.
Веденей Никанорыч кореня костромского и речь его округлая.
И как станет, бывало, в красный угол под вербушкой, – «власы поджелты, брада Сергиева», умилишься, глядя.
«Эх, – подумаешь, – Веденей Никанорыч, отец, да быть бы тебе старцем, проводить житие во пустыне среди полей родимых Богу на послушанье, людям в наученье, какие там цветы расцветают, какие колокольчики… жить бы тебе во пустыне в келейке у березок – белых сестер благословенных!»
Веденей Никанорыч в миру жил, хотел устроить жизнь нашу по совести. Сызмлада от житий угодников наших, хранителей правой милосердой святой Руси, запало ему в душу. Веденей Никанорыч в миру жил и, делая дело прямое и полезное, видимое и понятное на сей день с его бедой и горем, несправедливостью и бессовестностью, и, как все мы, ошибаясь и плутая в средствах устроить этот сей день, никогда не забывал от пустыни заповеданное, что лишь отречением и жертвою подымается человек для дел, направляющих жизнь нашу, спутанную и своими житейскими средствами нераспутываемую.
Так в задушевной беседе сам он мне однажды признался, когда я ему о пустыне… колокольчиках, о березках, белых сестрах благословенных, свои мысли вслух говорил.
Кстати сказать, умиление это перед березками не раз мирило его с Винокуровым: от сорока ли сороков московских, либо по дару Божьему понимал Винокуров тайное слово земли русской с ее белыми березками.
В заботах о нас проходила жизнь Веденея Никанорыча, все хотелось ему собрать нас беспастушных, растерявшихся в безвременной жизни среди дебери печорской обок с Медведем Медведичем и Ягой Ягишной.
И тут немало досаждал ему Винокуров.
И как-то на Святках, наткнувшись на обнажение Шведкова и на прочее содомское бесстудие, отряс он прах от ног своих и больше к Винокурову не наведывался.
– Семь бесов!
3
Прошли Святки, прошла пора венца, понаехала самоедь на Масленой с оленями, да с оленюшками, и весною повеяло.
Как почернело небо над белым снегом – я никогда не видал такого черного неба над таким белым снегом, как завыло в лесу – ой, не Яга ли Ягишна, окрещу окно! – и как ударили к службе по-великопостному, помянулось на сердце о Пасхе, и все помирилось.
– Скоро Пасха!
Все семь седмиц прошли мирно.
Что-то не слыхать стало и о Винокуровых бесах, – ни разу Шведкова не обнажали, хоть и таскался он к Винокурову по-прежнему языком почесать, и сам итальянский язык на время был оставлен, и Штык несчастный понемножку приходил в себя. Или и сам Винокуров не такой сделался? Заглянешь, бывало, сидит вроде меня у окна, смотрит на черную тучу, с сороками разговаривает – сорочье под окнами так и прыгает. Или и впрямь, и не только в Чистый понедельник, а и в весь пост бесу скучно!
В Великую субботу Веденей Никанорыч загодя зашел к Винокурову: вместе уговорились идти на заутреню к Стефану Великопермскому. Все на нем было по-праздничному и только не умудрился подстричься. В нашей дебери печорской ни куаферов, ни парикмахеров не водилось, и если нужда бывала, стриг городовой Щекутеев: собирался Веденей Никанорыч к Щекутееву, да что-то помешало.
– Позвольте, Веденей Никанорыч, – у Винокурова так глаза и загорелись, – да я вам бородку поправлю!
Другой раз Веденей Никанорыч, может, и подумал бы, даваться ли, но тут под Пасху…
– Так с боков бы немножко! – поглаживал Веденей Никанорыч свою браду Сергиеву.
И откуда-то в мановение ока появился одеколон, вата и пудра, – у Винокурова этого добра всегда водилось, а за пудрой и ножницы – большие, для газетных вырезок, маленькие – ногтевые. Только бритвы не доставало.
– Ничего, – утешал Винокуров не столько Веденея Никанорыча, сколько себя самого, – я вам маленькими ножничками чище бритвы сделаю! – и что-то еще говорил так несвязное, словно бы поперхивался, и на минуту исчез в соседнюю комнату к сеням.
Не предайся Веденей Никанорыч умилению своему пасхальному, наверно бы спохватился, – время еще было. Ведь, что говорить, выбегал Винокуров к сеням не за чем-нибудь, а просто-напросто тихонечко выхохотаться: мысль о стрижке, какую такую бородку смастерит он Веденею Никанорычу, занялась в нем неудержимой игрой – бесы не моргали, все семь.
Зеркала стенного не было, печорская деберь не Париж, но зато было одно стоячее, его и поставил Винокуров на стол перед Веденеем Никанорычем и, хоть Веденей Никанорыч себя никак в нем поймать не мог, а все-таки перед зеркалом вроде как по-настоящему. И все шло по-настоящему: подвязал ему Винокуров белое – занавеску белую, запихал за воротник ваты, щелкнул в воздухе большими ножницами.
Был час десятый – в соборе у Стефана Великопермско-го ударили к деяниям.
– В одну минуту!
И заработали Винокуровы ножницы.
«Хорошо бы еще поспеть к деяниям…» – подумалось Веденею Никанорычу.
– И к деяниям успеем, – стрекотал Винокуров. Работа кипела.
И под ножничный стрекот неугомонный кипели воспоминания о часах грядущих. Винокуров припоминал московскую Пасху и, мыслью ходя по векам стоглавым, заглядывал в церковки и монастыри и часовни на пасхальную службу.
– У нас на Костроме тоже, – сдунул волос Веденей Никанорыч, – деяния все до конца прочитают и начинается утреня, и после канона, как унесут плащаницу, до слез станет и страшно…
– Тогда игумен и с прочими священники и диаконы облачатся во весь светлейший сан, – истово, как по писанному, словами служебника Иовского, выговаривал Винокуров, – и раздает игумен свечи братии. Параеклисиарх же вжигает свечи и кандила вся церковная пред святыми иконами, приготовит и углие горящие во двоих сосудах помногу. И наполняют в них фимиана благовонного подовольну, да исполнится церковь вся благовония. И ставят один посреди церкви прямо царским дверям, другой же внутрь алтаря, и затворят врата церковные – к западу. И взъемлет игумен кадило и честный крест, а прочая священницы и диаконы святое Евангелие и честные иконы по чину их, и исходят все в притвор. И тогда ударяют напрасно в канбанарии и во вся древа и железное и тяжкая камбаны и клеплют довольно.
Винокуров забрал глубоко и из брады Сергиевой вытесывался помаленьку колышек.
– Выходят же северными дверями, – продолжал Винокуров, – впереди несут два светильника. И, войдя в притвор, покадит игумен братию всю и диакону, предносящему перед ним лампаду горящую. Братия же вся стоят со свечами.
Время бежало – поди уж и деяния оканчивались бегло бегали ножницы, а еще только одна сторона подчищалась, другая кустатая неровно кустела.
– По окончании же каждения, – слово в слово выговаривал Винокуров, – приходят пред великия врата церкви и покадит игумен диакона, предстоящего ему с лампадою, и тогда диакон, взяв кадило от руки игумена, покадит самого настоятеля, и снова игумен, держа в руке честный крест, возьмет кадило и назнаменает великия враты церкви, затворенные, кадилом крестообразно и светильникам, стоящим по обе стороны, и велегласно возгласит:
«Слава святей единосущней и животворящей неразде-лимей Троице всегда и ныне и присно и во́ веки веков». И мы отвечаем: «Аминь». Начинает по амине велегласно с диаконом:
«Христос воскресе из мертвых, смертию на смерть наступи, и гробным живот дарова!» – трижды и мы поем трижды.
«Да воскреснет Бог и разыдутся врази Его…» – мы же к каждому стиху «Христос воскресе» трижды. – «Яко исчезает дым да исчезнут…» «Тако да погибнут грешницы от лица Божия, а праведницы да возвеселятся…» – «Сей день иже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь…» «Слава…» «И ныне…» – и скажет высочайшим гласом:
«Христос воскресе из мертвых, смертию на смерть наступи!» – и крестом отворив двери, ступит в церковь, и мы поющие за ним, – «и гробным живот дарова». И тогда ударяют напрасно во вся древа и железная и тяжкая кам-баны и клеплют довольно, – три часы.
– Три часы, – протянул за Винокуровым Веденей Ни-канорыч.
И как в ответ ему внезапно ударило… ударил из темной воли колокол у Стефана Великопермского и покатился – и покатился над белым снегом разливной, как вестница-туча, над снегом, над лесом, над Ягой, над Медведем и катился – колокол за колоколом – по белым снегам за Печору к Уралу.
– Христос воскрес!
И не трыкнув, запрыгали ножницы. Веденей Никанорыч поднялся.
– Веденей Никанорыч, еще немножко! – чуть не плакал Винокуров.
Оставалось и вправду немножко: левая сторона совсем готова была и только с правой все еще кустики, срезать кустики – и делу конец.
– Сию минуту! – чуть не плакал Винокуров, усаживая Веденея Никанорыча.
Но если и в пассаже у Орлова, где бритва либо сам автостроп действуют и то не одну папироску выкуришь, дожидаясь очереди, а ножницами… ножничками только с первого взгляда, кажется, пустяки: отрежешь волосок, за ним другой, за этим третий, – а ты попробуй-ка волосок за волоском, да и не как-нибудь, а начисто, да и свету такого нет, одна лампа не обманет ночь.
Молчком трудился Винокуров.
Время бежало, минуты летели, летели, как ветер – дед безрукий, а он летал за окном, разбужденный внезапным звоном.
– Ничего, ничего, успеем, – вдруг утешился Винокуров, – ризы долго меняют, у нас, в Толмачах сто риз батюшка переменит.
Веденей Никанорыч сидел, на себя не похож.
– Ничего, ничего, – утешал Винокуров, – «…кто пропустит и девятый час, да приступит, ничто же сумняся, ничто же бояся, и кто попадет только в одиннадцатый час, да не устрашится замедления: велика Господня любовь. Он приемлет последнего, как и первого!»
Веденей Никанорыч сидел на себя не похож: ус его необыкновенно длинный, и тот и другой, и если не поднять его кверху, что-то вроде печенега получается, а поднимешь – Мефистофель, и притом бородка…
И когда зазвонили к обедне и, наконец-то, отвязал Винокуров занавеску, прошелся пуховкой, сдунул волос и так навел зеркало, чтобы можно было посмотреться, Веденей Никанорыч безнадежно замотал головою.
– Что это? – он потягивал себя за бородку.
– Колышек! – и глаза Винокурова так и горели.
Веденей Никанорыч стоял, на себя не похож.
Волей-неволей, а пришлось усы кверху поддернуть, ничего не поделаешь. Винокуров ему и закрутил их, на кончиках тоненькие, как мышин хвостик.
И вышли на волю.
Звонили к обедне.
Хлопьями снег летел, несло и мело, и в крещенской крути со звоном, с железом и тяжким камбаном выла метель, вывывала –
– Христос воскрес!
НБТЙС нБЗДБМЙОБ - ЬФП ЪЕНОБС ИТЙУФЙБОУЛБС ГЕТЛПЧШ. пОБ УПУФПЙФ ЙЪ 7 ЛПОЖЕУУЙК (ЕУМЙ УНПФТЕФШ ХЛТХРОЕООП). рПЬФПНХ 7 ВЕУПЧ - ЬФП 7 ТБЪМЙЮОЩИ Й ОЕЧЕТОЩИ РПОЙНБОЙК ЪБЛПОБ вПЦЙЕЗП. йЪ ЪБ ЬФПЗП Й ЙДХФ ЗТЕИЙ, ЛПЗДБ ПДЙО РПЛМПОСЕФУС ЛБЛ ПО ДХНБЕФ вПЗХ, Б ОБ УБНПН ДЕМЕ УЧПЕНХ ВПЗХ, ПДОЙН ПВТБЪПН. чФПТПК ЮЕМПЧЕЛ - УЧПЙН, ФТЕФЙК - УЧПЙН. ч ЙФПЗЕ ОБ ЪЕНМЕ ТБЪДЕМЕОЙЕ, ЧТБЦДБ, ОЕРПОЙНБОЙЕ НЕЦДХ МАДШНЙ Й Ф.Р. б ВЕУЩ Ч ЙФПЗЕ ФБЛ Й ДЕКУФЧХАФ, ЮФП ЮЕМПЧЕЛ ДХНБЕФ, ЮФП ДЕМБЕФ ЧЕТОП Й ФПМШЛП ФБЛ Й ОБДП ДЕМБФШ, Б ОБ УБНПН ДЕМЕ ЧУЕ ОЕ ФБЛ ПДОПЪОБЮОП. рПЬФПНХ иТЙУФПУ Й УЛБЪБМ: "чУФБОШ ОБ УЕТЕДЙОХ". фП ЕУФШ РПУНПФТЙ ОБ ПВЕ УФПТПОЩ. рПДХНБК, ИПТПЫП МЙ ФЩ ДЕМБЕЫШ УФТПЗП УМЕДХС ПДОПНХ ХЮЕОЙА? пФ ЛПЗП ПОП? нПЦЕФ ВЩФШ ОБДП Й ДТХЗЙИ МАДЕК РПОСФШ? нПЦЕФ ОБДП ПЗМСОХФШУС Й ОБ УЕВС Й ОБ УЧПА ЛПОЖЕУУЙА. нПЦЕФ ВЩФШ ХЪЩ ЛПОЖЕУУЙЙ ЬФП ХЪЩ ЧП ЧТЕД? б НПЦЕФ ВЩФШ ЧППВЭЕ МАВЩЕ ХЪЩ ЧТЕД? рПЮЕНХ ВЩ ОЕ ЦЙФШ ВЕЪ ХЪ - УЧПВПДОП Й УЮБУФМЙЧП? оЕ ЪТС ЦЕ пО УЛБЪБМ: "йУФЙОБ УДЕМБЕФ ЧБУ УЧПВПДОЩНЙ".
НБТЙС нБЗДБМЙОБ ЛПОЛТЕФОБС ЙУФПТЙЮЕУЛБС МЙЮОПУФШ ОПЧПЗП ЪБЧЕФБ, ФБЛ ЦЕ ЛБЛ Й мАГЙЖЕТ (УБФБО РП ЗТЕЮЕУЛЙ РТПФЙЧОЙЛ) . вЕУЩ ЬФП ФТЕФШС ЮБУФШ ОЕВЕУОПЗП ЧПЙОУФЧБ ЙЪЗОБООЩИ ЧНЕУФЕ У УБФБОПК У ОЕВБ. ьФП ЛПОЛТЕФОЩЕ МЙЮОПУФЙ ЛБЛ НЩ У ЧБНЙ. оП РБДЫЙЕ БОЗЕМЩ ПВМБДБАФ УЧЩУПЛЙНЙ УРПУПВОПУФСНЙ Й ПДОБ ЙЪ ОЙИ ПЧМБДЕЧБФШ ТБЪХНПН ЮЕМПЧЕЛБ. нЩ ОЕ НПЦЕН ЙН РТПФЙЧПДЕКУФЧПЧБФШ У ОЙНЙ НПЦЕФ ВПТПФШУС ФПШЛП вПЗ. б НЩ ДПМЦОЩ ЧУЕЗДБ ОЕ ФЕТСФШ вПЦША ЪБЭЙФХ. еУФШ ДБТ ТБЪМЙЮЕОЙС ДХИПЧ ЛПЗДБ ЪТЕМЩЕ ИТЙУФЙБОЕ НПЗХФ ТБЪМЙЮЙФШ Й ХЧЙДЙФШ ОЕЧЙДЙНХА ВПТШВХ Ч ЮЕМПЧЕЛЕ РТЙ ХЮБУФЙЙ ЪМЩИ БОЗЕМПЧ.
ДБ, вЙВМЙС Ч ПУОПЧОПН ОБРЙУБОБ ОБ ПУОПЧЕ ЙУФПТЙЮЕУЛЙИ УПВЩФЙК, ОП ЬФП ФПМШЛП ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ ОБЗМСДОЕЕ ВЩМП, ЮФП иТЙУФПУ ЧУЕЗДБ РПВЕЦДБЕФ УБФБОХ. еУМЙ ХЦ Й Ч ОБЫЕН НЙТЕ, ХУФТПЕООПН РП РПДПВЙА, ЕЧТЕЙ ЧЩИПДСФ ЙЪ ТБВУФЧБ, ФП Ч НЙТЕ ХУФТПЕООПН РП ПВТБЪХ вПЗБ ФЕН ВПМЕЕ ЧУЕ йХДЕЙ, ФП ЕУФШ "ЦЙЧХЭЙЕ Ч РТЙЗПТПДЕ", ЧЩИПДСФ ЙЪ УЧПЕЗП НЕУФБ Й РТЙИПДСФ Ч "ЪЕНМА ПВЕФПЧБООХА". фП ЕУФШ УМПЧБ ЪБЛПОБ вПЦЙЕЗП Ч ОЕЧЕТОПН РПОЙНБОЙЙ РТСНП РП ФЕЛУФХ - ЬФП ТБВЩ, ЬФП йХДЕЙ. й ЧПФ ПОЙ РПТБВПЭЕОЩ Й ЙНЕАФ ФПМШЛП ПДЙО УНЩУМ, ОЙ ФХДБ - ОЙ УАДБ. б ЧПФ иТЙУФПУ, ФП ЕУФШ ПВТБЪОПЕ ФПМЛПЧБОЙЕ, ПУЧПВПЦДБЕФ ЙИ. й ПОЙ ХИПДСФ ЙЪ ТБВУФЧБ (ПФ ПДОПЗП УНЩУМБ) Ч УЧПВПДХ (ФП ЕУФШ ЛПЗДБ ЕУФШ УЧПВПДБ ЧЩВПТБ - ДЧБ УНЩУМБ вЙВМЙЙ).
Ч РТЙОГЙРЕ УПНОЕЧБАУШ Ч УХЭЕУФЧПЧБОЙЙ, ОП ЙУИПДС ЙЪ вЙВМЕКУЛЙИ ХЛБЪБОЙК РТПУФП ДПЧЕТСА, ЮФП ДБ ЕУФШ ФБЛЙЕ ЪМЩЕ ДХИПЧОЩЕ УПЪДБОЙС. рУЙИЙБФТЙС РПЛБ ЕЭЕ ОЕ РТЕДПУФБЧЙМБ ОБН ОЙЛБЛПК ХЧЕТЕООПУФЙ ЮФП ФБН Ч НПЪЗХ ФЧПТЙФШУС. ч РМБОЕ УПЪОБОЙС ЙНЕА ЧЧЙДХ.
ЗТЕИ - ПО ОЕ ПФ ВЕУПЧ. пДОПЪОБЮОП. тЕЫЕОЙЕ ЪБ ЮЕМПЧЕЛПН. оП ЬФП НПК УХВЯЕЛФЙЧОЩК РТЕДТБУУХДПЛ. п УЧПВПДЕ ЧЩВПТБ ЮЕМПЧЕЛБ ЙЪЧЕУФОП ОЕ ВПМШЫЕ ЮЕН П УПЪОБОЙЙ...
Б ЧПФ ЧП ЧТЕНС НПЦЕФ Й ДЕКУФЧХЕФ, РПЮЕНХ ВЩ Й ОЕФ? фП ВЙЫШ, ЛБЛ ОБРТБЧМСАЭБС УЙМБ.
Б ЧППВЭЕ С ВЩ ОБРМЕЧБМ ОБ ВЕУПЧ Й ЪБВЩМ. чУЕ Й ВЕЪ ОЙИ ПВЯСУОСЕФУС. б ЪОБЮЙФ ОЙ Л ЮЕНХ.
ДХНБА, йЙУХУ ДМС РТПУФПФЩ ФБЛ ЙЪЯСУОСМУС. юФПВЩ ВЩФШ РПОСФЩН. чЩ ВЕУПЧ ЧЙДЕМЙ? оЕФ. ъОБЮЙФ Й УНЩУМБ Ч ОЙИ ОЕФ.
ОЕУРТПУФБ ФБЛ НОПЗП РТП ОЙИ Ч вЙВМЙЙ.. ВЕУЩ ЧЕТХАФ Й ФТЕРЕЭХФ.. ЙЪЗПОСАФУС НПМЙФЧПК Й РПУФПН.. ВТПДСФ РП ВЕЪЧПДОЩ НЕУФБН Й ЧПЪЧТБЭБАФУС, УЧЙОШЙ ВТПУБАФУС У ОЙНЙ Ч НПТЕ..ЮФП-ФП ФЙРБ ЛТЕЭЕОЙС..
С ЛПЗДБ Ч ВБТЕ ТБВПФБМ, ПЭХЭБМ ЬФЙИ ВЕУПЧ ЧПЛТХЗ ЛБЛЙН-ФП ЫЕУФЩН ЮХЧУФЧПН оБХЮЙФШУС ВЩ ЙИ ТБУРПЪОБЧБФШ Й ЙЪЗПОСФШ.. чЪСФШ Й ЧЩЗОБФШ ЙЪ оЙЦОЕЗП ЧУЕИ УЙМПК НПМЙФЧЩ.. рХУФШ ИПФШ У ФЕМБНЙ - ОПУЙФЕМСНЙ, ИПФШ ВЕЪ ОЙИ..
ТБЪ ПЭХЭБМЙ, ЪОБЮЙФ ДБТ ЕУФШ. рТПУЙФЕ Й РПМХЮЙФЕ. зМБЧОПЕ ФПМШЛП ОЕ РЕТЕХУЕТДУФЧПЧБФШ, Б ФП ВЩЧБЕФ ОБТПД ЧУЕИ Ч ВЕУЩ РЙЫЕФ. :)
ЬФП ЧППВЭЕ ГЕРЛБС ФЕНБ, ЪБТБЪОБС. с Х вЕИФЕТЕЧБ РТП ОБЧСЪБООХА ПДЕТЦЙНПУФШ ЛБЛ ФП РУЙИЙБФТЙЮЕУЛЙК ПЮЕТЛ ЮЙФБМ. оП С ДХНБА, ЮФП Ч УПЧТЕНЕООЩИ ТЕБМЙСИ ЬФП ОЕ ДПМЦОП РПЧФПТСФУС... й РПФПН, ЧБЦОП МАВПЧШ ЙНЕФШ Й ФПЗДБ ЧУЕ ВХДЕФ ОПТНХМШ, ПДОПЪОБЮОП.
ЬФП ФПЮОП)))
ОБУЛПМШЛП С ЮЙФБМБ ТБЪОХА МЙФЕТБФХТХ ТБЪОЩИ ЧЕЛПЧ, ЧП НОПЗПН ЧЙЦХ ПДОЙ ТБЪНЩЫМЕОЙС. юЕМПЧЕЛ - УХЭЕУФЧП РТЕЦДЕ ЧУЕЗП ДХИПЧОПЕ. еУМЙ ЮЕМПЧЕЛ ФЕТСЕФ вПЦЙК ДХИ - ФПЗДБ ОБ ЕЗП НЕУФП НПЦЕФ РТЙКФЙ "ЮХЦДЩК ДХИ" (У). б НПЦЕФ РТЙЧЕУФЙ У УПВПА "УЕНЕТП ЪМЕКЫЙИ" (У). 7 - ЬФП ЮЙУМП РПМОПФЩ Ч чЕФИПН ъБЧЕФЕ, ЧПУЛТЕУЕОЙЕ иТЙУФБ ОБ 8-К ДЕОШ - УЙНЧПМ оПЧПЗП ъБЧЕФБ, 8-К ДЕОШ ФЧПТЕОЙС, РПМОПФБ ПФЛТПЧЕОЙС вПЦШЕЗП, ЙУРПМОЕОЙЕ еЗП ЪБНЩУМБ. оП 7 ДХИПЧ РМАУ 1 ФПЦЕ ТБЧОП 8! оП Ч ЬФПН ЛПОФЕЛУФЕ 8 - ЬФП ДЕНПОЙЮЕУЛБС РПМОПФБ.
юЕМПЧЕЛ, УПФЧПТЕО УРПУПВОЩК ЧНЕУФЙФШ ГЕМХА чУЕМЕООХА, уБНПЗП вПЗБ. рПЬФПНХ Ч ДТЕЧОПУФЙ ЕЗП ОБЪЩЧБМЙ НБЛТПЛПУНПУ. оП Й ЮХЦДЩИ ДХИПЧ ПО НПЦЕФ Ч УЕВС ЧНЕУФЙФШ НОПЗП. гЕМЩК мЕЗЙПО.
дХИ УПЧЕТЫЕООЩК - ДХИ ЧПРМПЭЕООЩК (У). йЪ ЬФПЗП С ДЕМБА ЧЩЧПД, ЮФПВЩ ДХИХ ДЕКУФЧПЧБФШ, ЕНХ ОБДП ЧПРМПФЙФШУС. оЕ ДХНБА, ЮФП ПОЙ НПЗХФ УХЭЕУФЧПЧБФШ ЛБЛ ФП ПФДЕМШОП, ОБЧЕТОПЕ, ЙН ОХЦОП РБТБЪЙФЙТПЧБФШ ОБ ЮЕМПЧЕЛЕ.
ЮФП ЛБУБЕФУС ПФМЙЮЙС РУЙИЙЮЕУЛЙИ ЪБВПМЕЧБОЙК ПФ ВЕУПЧ, ФП ЧПФ, ТЕЛПНЕОДХА ЛОЙЦЛХ "рУЙИЙБФТЙС Й БЛФХБМШОЩЕ РТПВМЕНЩ ДХИПЧОПК ЦЙЪОЙ"
predanie.org/component/page,...uemart/Itemid,8
С ЧПФ ДХНБА - ЮФП НЩ ЧУЕ - ВЕУЩ, УБФБОБ.. оБДП ОБ УЧЕФ УНПФТЕФШ.. еУМЙ ДБЦЕ ЦЙЧЕЫШ ЛБЛ мПФ Ч уПДПНЕ, ЬФПФ УЧЕФ РТПВЙЧБЕФУС ЛБЛ МХЮ УЛЧПЪШ ЧЕФЛЙ ДЕТЕЧШЕЧ.. чПФ ОЕДБЧОП ЧЛМАЮЙМ ЙУФПТЙЮЕУЛХА РЕТЕДБЮХ РТП дТЕЧОЙК тЙН - Б ФБН ЧУЛПМШЪШ ХРПНСОХМЙ ЙУФПТЙА ФП МЙ НБФЕТЙ У ДПЮЕТША, ФП МЙ ДЧХИ ЦЕОЭЙО, Ч ПВЭЕН, ПОЙ ЧП ЧТЕНЕОБ ЗПОЕОЙК ОЕ ПФТЕЛМЙУШ, Й ЙИ ВТПУЙМЙ Ч лПМЙЪЕК ДЙЛЙН ЛПТПЧБН. фЕ ЙИ РПФПРФБМЙ, ОП ПОЙ ОЕ ХНЕТМЙ, Й ФПЗДБ ЧЩЪЧБМЙ ЧПЙОБ, ЮФПВЩ ЙИ ХВЙФШ, Б Х ФПЗП ТХЛЙ ДТПЦБФ, ЧЩУФТЕМЙФШ ЙЪ МХЛБ ОЕ НПЦЕФ, Б ЪБ РПСУПН НЕЮ.. цЕОЭЙОБ НЕЮ РТЙУФБЧМСЕФ Л ЗПТМХ, ЗПЧПТЙФ - дБЧБК, С УБНБ ОЕ НПЗХ, С ИТЙУФЙБОЛБ..
Б ЧЩ "лБНП ЗТСДЕЫЙ" ЮЙФБМЙ? с ОЕДБЧОП ЕЕ РТПЮМБ, Й ЧПУИЙФЙМБУШ. п ЗПОЕОЙСИ ОБ ИТЙУФЙБО ЧТЕНЕО оЕТПОБ. фПМШЛП РПФПН С ХЪОБМБ, ЮФП ПОБ ОБРЙУБОБ Ч ЛПОГЕ 19 ЧЕЛЕ, Й ЕЕ БЧФПТ ЪБ ОЕЕ УФБМ МБХТЕБФПН ОПВЕМЕЧУЛПК РТЕНЙЙ))) фП-ФП С ДХНБА - ВЕУГЕММЕТ!
Б ЕЭЕ ЖЙМШН РПМШУЛЙК ЕУФШ. лМБУУ. уМЕЪЩ МЙМЙ ЧНЕУФЕ У ЦЕОПК. рТСНП ПЮЕООП ИПТПЫБС ЧЕЭШ. пДОПЪОБЮОП.
НОЕ ЧППВЭЕ ДХНБЕФУС, ЮФП ИТЙУФЙБОУФЧПН С ЕЭЕ Ч ДЕФУФЧЕ ЙНЕООП РПУМЕ РТПЮФЕОЙС ЬФПК ЛОЙЗЙ ЪБЙОФЕТЕУПЧБМУС.
Я недавно общался с молодыми лидерами и они подняли интересный вопрос о служении освобождения. Похоже, что многие исполненные Духом христиане имеют противоречивые мнения на этот счёт. Как нам донести благость и славу Иисуса тем, кто поражён темнотой?
Я поделюсь семью вещами, которые вам необходимо знать, чтобы изгонять бесов.
1. Говорите с личностью, а не с бесом.
Работая над освобождением, помните, что вы служите мужчине или женщине, а не бесу. Сохраняйте спокойствие и любовь. Всегда держите личность в приоритете. Спрашивайте их, слышат ли они вас. Если они не отвечают, вероятно, доминирует другой дух. Вы должны взять власть над ним во имя Иисуса. Бес может попытаться показать себя, заставив человека рычать, выть, спорить, угрожать или кривляться. Не говорите с бесом, если это только не приказ ему во имя Иисуса. Говорите понятно и авторитетно.
2. Выясните, хочет ли человек быть освобожденным.
Если одержимый бесом человек искренне не желает помощи, это будет тяжелая битва. Какое бы пространство вы не отвоевали, оно будет позже заселено вновь (Матфея 12:43-45). Спросите их, действительно ли они хотят освобождения. Если вы обнаружите, что человек хочет и дальше быть связанным, то вашим оптимальным действием в таком случае будет решение подождать. Отдавайте любовь и заботу, и заканчивайте это дело, до тех пор пока они не переосмыслят ваше предложение.
3. Ведите их в молитве расторжения и покаяния.
Если есть открытость для работы Иисуса, вы должны смело вести их в молитву расторжения демонических уз. Помогите им устно отменить все безбожные соглашения и простить каждого в их жизни. Мы хотим закрыть все “открытые двери”. Пусть человек откажется, во имя Иисуса, от всех грехов и духовных зависимостей. Именно в это время человек должен отказаться от любых внутренних обетов, заветов и проклятий. Этот отказ должен быть провозглашен твердо и во всеуслышание: запрет - это не молитва Богу, а приказ, провозглашенный врагу.
4. Молитесь молитвами приказания.
А теперь время приказать всем духам уйти. Освобождение - это не традиционная молитва, это молитва-приказ. Она направлена не в небеса, а к духу зла, и является приказом ему: “убирайся прочь!” Эта молитва подкреплена Божьим авторитетом и провозглашается во имя Иисуса Христа.
Апостол Павел, например, изгнал дух прорицательства из служанки в Фиатире. Этот бес надоедал ему, пока он служил другим.
“Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час.” (Деяния 16:18)
Когда придет время начать молитву приказания, вы можете сказать что-то наподобие: “Я разрушаю твою силу и запрещаю тебе владеть этим человеком. Я приказываю тебе оставить этого человека во имя Иисуса! ”
5. Заполните пустоту.
Когда бесы изгнаны, следующий шаг - “заполнить пустоту”. После того, как бесы уходят, остаётся духовный вакуум в страдавшем прежде человеке. Потому мы заканчиваем нашу молитву просьбой Богу заполнить пустое место благостью, Духом и жизнью Иисуса. Если Дух Святой не “завладеет” человеком, бесы будут непрестанно пробовать вернуться назад. Мы хотим заканчивать любое освобождение на позитивной, Богоцентричной ноте, молясь за наполнение всякой силой и добродетелью, характеризующей жизнь Иисуса.
6. Воздавайте благодарение и хвалу.
В этот момент время направить освобождённого к выражению благодарения и хвалы. Это должно быть поистине радостное время. Мы хотим показать, как мы благодарны за чудные дела, сделанные Иисусом. Благодарение и хвала утверждают проделанную работу и возможность каждого получить больше Царства.
7. Разработка нового стиля жизни и поведения.
Даже если люди уже освобождены, они все равно нуждаются в чьей-то помощи в своих отношениях и обязанностях. Поощряйте их стремление к молитве и консультированию (при необходимости). Человеку, возможно, нужно также сделать какие-то шаги к строительству духовной крепости, которая будет противостоять его слабостям. Годами их мысли и чувства формировались по деструктивному образцу. Им нужно изменить эти привычные модели поведения. Поощряйте их регулярное посещения церкви, молитву и чтение Библии. Примите их в христианское общество, чтобы они могли открыть для себя новый стиль жизни.